Академия террора: питерского студента судят за корявый план и буйную фантазию
Вадима Осипова приостановили в апреле 2017 года сразу после теракта в метрополитен
В стеклянном боксе в зале окружного военного суда заперт молодой человек с кривой челкой, который вполне может сойти за подростка. Завидев журналистов, Вадим открыто радуется вниманию к своей персоне, улыбается и машет дланью. Впрочем, заметно и сильное волнение: Осипов иногда встает без вина, увлеченно слушая показания свидетелей обвинения, иногда отвечает судье невпопад и заикается (запоздалее молодой человек уточнил, что это у него врожденное).
Непривычная концентрация «людей в погонах» на заседании: обыкновенно в суды ходят родные и близкие обвиняемых, но у Вадима Осипова их нет. Своего папу он никогда не знал, а мать скончалась в 2011 году. Воспитывался он в кадетском училище в Оренбурге. После устроился в Академию Можайского, но вскоре разочаровался: он мечтал о службе в рекогносцировке, со всем юношеским пылом хотел деятельно служить отечеству, а не оставаться на штабной работе, которая его, вероятно, ждала. «У меня уложилась такая ситуация, что мне нужно было искать место, где я был бы гарантирован. У военных все есть, квартиру им дают», — мельком рассказал он журналистам из-за стекла. И добавил «Я утомленен».
Все началось с теракта в метро 3 апреля: в городе подняли всех силовиков. Вадим Осипов, вдохновенный учебным спецкурсом «Антитеррор», в этот день оформил некий «листок», где был зарисован план захвата казармы. Дело было на лекции по истории, когда молодой человек, очевидно, томился. Преподаватель заметил листовку и попытался отобрать, но получилось не разом. После этого 4 апреля, Осипова отправили к психиатру (как он сам выразился, проверить, «нормальный я вообще или как». Очутилось, нормальный). А уже 5 апреля в казарму во Всеволожском районе Ленобласти пришел майор ФСБ Сергей Круть, чтобы «побеседовать» с Осиповым.
Майор Круть и подполковник ФСБ Поспелов — первые два свидетеля по делу курсанта, каких и допросили в среду вечером.
Первую беседу с курсантом Осиповым майор Круть описывает довольно сухо:
— Мы беседовали долго, Осипов рассказывал мне о себе, о планах. Меня удивило в первую очередность хладнокровие, с которым он говорил об убийстве людей. В частности, он сообщал, что убийство 11 человек – это очень мало, что террористы «нехорошо подготовились» (к теракту в петербургском метро – прим. А.С.) И так же хладнокровно он сообщал об убийстве своих однокурсников в плане захвата казармы. Намечалось, что все произойдет, когда учащихся выведут на построение на плац, где они поутру поют гимн Российской Федерации. Осипов с подельником могли взломать оружейную горницу, вытащить оружие и расстрелять тех, кто на плацу.
У него был и план на случай, если ему удастся удалиться: скрываться в деревне, колоть дрова, а после появиться в социальном месте, нарядившись, допустим, продавцом мороженого. Прийти с тележкой на праздник, одеться соответственно ярко, а после уйти, оставив тележку, начиненную взрывчаткой. Все эти «планы» курсант якобы излагал спецслужбам охотно и даже, что именуется, «с огоньком». «Осипов сказал, что давно об этом (плане захвата – прим. А.С.) размышляет, что это его тяготит и ему нужно высказаться. Катализатором стал теракт в метрополитен. Я думаю, что я и стал тем человеком, которому он все высказал», — приметил Круть уже с более личной интонацией.
Затем последовал вызов в ФСБ, после чего Осипов в казарму уже не вернулся.
— Сыворотку истины давали? – неожиданно спросил майора судья.
— Ему предлагалась вода. Но я тоже пил из этой бутылки, обыкновенная минеральная вода.
По словам майора, Осипова также интересовали истории о псковских подростках, свершивших двойное самоубийство осенью 2016 года, а перед этим бивших в сотрудников полиции, а также атака с массовым убийством в школе «Колумбайн». Он якобы даже «вербовал» однокурсников для реализации своих «планов». Дальше Осипов сам рассказал майору, что у него в телефоне есть экстремистская книжка, в которой рассказывается, как сделать бомбу из подручных средств. По словам сотрудников ФСБ, курсант отлично знал, что за подобные идеи ему грозит уголовная ответственность. По версии ФСБ, беседуя с сотрудником, Вадим ведал, что интерес к нему проявлен не просто так. Круть подтвердил, что после теракта в метрополитен начальство требовало от силовиков ежедневной отчетности. А за случай с Осиповым «взялись» как раз на этом поле. Осипов, хоть и насторожился слегка, но подумал, что его вербуют в спецслужбы или вроде того. «Я размышлял, может, я смышленый, может, мне хотят как-то помочь, — сообщал он в суде. — Я не мог даже представить, что вся эта ерунда заинтересует ФСБ в профессиональном плане. Не размышлял, что из-за какого-то листка может приехать целый сотрудник ФСБ».
В версии курсанта история с беседой и опросом выглядит несколько по-иному. Он рассказал, что увидел в канцелярии казармы на четвертом этаже собственный баул, вещи, которые сотрудник ФСБ предложил осмотреть. Когда Вадим попытался выяснить, с чем это связано, ему произнесли, что «вопросы тут задает сотрудник ФСБ, а не курсант».
— Но потом он смягчился, произнёс, что после теракта уже вторые сутки не спит, поэтому подобный злой, а обычно он добрый, — рассказывает Осипов. – И еще произнёс, что мне повезло, что ко мне отправили именно его. Мы разговаривали, я рассказал о своем жажде поступить в разведку или десантные войска. Я сказал, что план я нарисовал после «Антитеррора» (курс в академии, очевидно, весьма интересовавший Вадима – прим. А.С.). Я хотел показать ранимые места в системе безопасности. Все эти шутки про то, как дать старшине в длани чайник со взрывчаткой, мы придумывали практически вместе с сотрудниками ФСБ, мне хотелось произвести на них впечатление, что ли. Когда майор Круть спросил меня о плане, я вначале не рассказывал особенно, а потом он сказал, что давно в спецслужбах, видал всякое, и я задумал впечатлить его, если расскажу, что пожестче. И книжку эту я сам ему показал у себя в телефоне, потому что так, как они разыскивали, ее там никогда не найти» — почти с гордостью говорит Вадим.
Вторую беседу, так именуемый опрос, в ФСБ уже задокументировали. И дали ознакомиться Осипову, чтобы он подмахнул. Даже дали поправить спорные моменты. Курсант после заметил ,что понятия не имел, зачем эта бумага нужна и что поправлял в редакторе на компьютере грамматические промахи, в частности, «тся» и «ться», не вчитываясь в содержание того, что он подписывал.
Майор Круть и подполковник Поспелов сходятся в думы, что Осипов производил впечатление человека, для которого человеческая житье, в том числе его собственная, ничего не значит. По их мнению, для него один-единственная стоящая вещь – прославиться в жизни, сделать что-то такое, чтобы тебя запомнили. Как псковских подростков. «Я спрашивал его, отчего не пошел в спорт? – дает показания подполковник Поспелов. – Ведь он гимнаст, у него другой или первый разряд по гимнастике». К слову о спорте – по словам защитника сироты Виталия Черкасова, Вадим недавно снова начинов упражняться в СИЗО, чтобы вернуться в привычно хорошую спортивную конфигурацию.
После сотрудников ФСБ суд приступил к допросу свидетелей — курсантов Академии. Негодование судьи очевидно возбуждала сфера интересов молодого человека – теракты и убийства. Когда одинешенек из курсантов-свидетелей сказал, что в своей среде они обсуждали всякое-разное, но в основном службу (а не массовые смертоубийства), судья выглядел почти удивленным. Казалось, суд считает, будто информацию о терактах необходимо искать долго и тщательно, в то время как курсанты отвечали, что все эти кровавые истории они обсуждали после просмотра телевизионных новинок. К слову, если за свидетелями из спецслужб Вадим наблюдал с заинтересованностью, буквально вытянув шею, то во время дачи показаний друзьями по академии нередко сидел, бросив голову на руки, не глядя на сокурсников. По его словам, ребята зачастую повествовали о том, чего на самом деле не было.
— А кроме видео с терактами у вас в телефоне бывальщины какие-то ролики, например, эротического характера? – неожиданно поинтересовался судья. Несколько присутствующих курсантов-свидетелей зарумянились. – Вы вообще девушек обсуждаете, или мальчиков, может, вы ими интересуетесь, сейчас уже всякое случается…
— Ваша честь, казарма находится в лесу, там не очень-то девиц пообсуждаешь, там только мужчины в форме…
Уважаемый суд, кажется, пытался вывести молодых людей на признание в обсуждении и просмотре собственно «эротических» видео, потому что одни смешные либо бессердечные ролики в среде 19-летних ребят казались судье подозрительными. Одинешенек из курсантов рассказывал, как в казарме якобы «после допроса в ФСБ» Осипов произнёс, что на этом самом допросе признался в желании взорвать Исаакиевский собор. Опять же, чтобы прогреметь.
— Ваша честь, такого не могло быть. После допроса в ФСБ я не возвращался в казарму, а еще я никогда не видал Исаакиевский собор – я в Питере только в лесу был. — отреагировал Осипов.
Четко выяснить, пытался ли курсант «вербовать» однокурсников, из их свидетельств не удалось. По большей части, ребята сбивались и не помнили достоверно, о чем говорили и в каком контексте. Адвокат Виталий Черкасов полагает, что сотрудники ФСБ использовали против парня методы из своего «арсенала», а это,своего рода, запрещенные психологические зачисления. Также защитник пытается навести суд на мысль, что ни к каким реальным поступкам дальше фантазий и неуместных импровизаций в разговоре с сотрудниками спецслужб Осипов не готовился и реальных терактов совершать не собирался.
А над Вадимом тем временем нависли обвинения по части 1 статьи 205.1 (содействие террористической деятельности) и в приготовлении к террористическому акту группой лиц по предварительному сделке с наступлением тяжких последствий и умышленным причинением смерти человеку (статья 205, доля 3, УК РФ). Предварительные оценки давать сложно, но 19-летнего курсанта-сироту, какой и правда оказался смышленым (найденные им уязвимости в системе безопасности в казарме в итоге частично ликвидировали) и который ни разу не видел Исаакиевский собор, живя под Петербургом, могут упрятать за решетку надолго.
