Опубликовано чт, 23/02/2017 — 18:40 пользователем NEWSmuz.com
Народный артист РФ Александр Чайковский — композитор, пианист, педагог. Он является профессором, заведующим кафедрой сочинения Московской консерватории. Кроме того, он художественный глава Московской филармонии.
Мы публикуем краткие тезисы выступления композитора, целая версия лекции доступна в аудиоформате.
Тег audio не поддерживается вашим браузером.
О мотивации композитора
Весьма важно, от кого поступает предложение, в каком зале это будет играться, и даже размеры гонораров. Чаще я пишу для публики, ведь повторные исполнения тоже предполагают гонорар (усмехается). Но чаще меня просят не писать что-либо авангардное, сложное, чтобы не отпугнуть публику. У меня был эксперимент написания и успешной, и безуспешной музыки. И не знаю, чего вяще. Иногда неуспешная музыка вдруг спустя время становится успешной, и навыворот. Мой коллега сказал как-то, что если вдруг мигом помрут все современные композиторы, то это заметили бы лет через сто. И думаю, он прав. Весьма многое из музыкальной культуры утрачено, мы не знаем музыки немало ныне не существующих народов. Шёнберг объявил, что изобрел додекафонию, но на самом деле она была в древние времена среди арабских племен. Объяснить феномен успеха музыки я не могу, и было бы чересчур просто — взять и объяснить.
Моцарт должен был постоянно получать заказы. Он строчил сюиту для очередной графини. И ехал дальше, чтобы отыскать заказ от другой графини. Во времена Чайковского уже были авторские, Петру Ильичу немало платили, и он мог позволить себе поехать строчить «Пиковую даму» во Флоренцию, ведь он получал три тысячи в год, это бывальщины огромные деньги. Конечно, думаешь об успехе, когда строчишь что-то. Композитор — тот же лицедей, который приноравливается к обстоятельствам, особенно если строчишь на заказ. Чайковский писал на заказ оперы и балеты, а симфонии строчил «для себя». В каждой из его шести симфоний можно найти минимум одну доля, явно написанную в целях экспериментов, то, чего никогда не встречалось в его же хореографиях и операх. И все равно. Первая симфония заканчивается плясовой, вторая заканчивается фрагментом песни «Журавли», в четвертой — в финале «Во поле береза стояла» после сложнейшего диалога деревянных и духовых… Лишь в шестой симфонии практически ничего нет для отдыха слушателя. Когда он уже был состоятельным успешным человеком, имел множество предложений, — и в этот этап жизни практически не обращал внимания на потребы слушателей.
Асафьев строчил, что композитор обязательно должен давать слушателю что-то ему известное, узнаваемое, за что слушатель может зацепиться и понять язык автора, его правила игры. Размышляю, Асафьев был прав. Так нужно делать, если композитор не имеет мишени написать нечто настолько новое и неузнаваемое для слушателя, не обращая на него внимания. И так необходимо делать. Это дилемма, которая сопровождает любого композитора.
О взаимоотношениях с исполнителями
Вечно есть проблема исполнителя. Если раньше главным был композитор, он же должен был быть исполнителем своей музыки, то с XIX века началось расслоение. Композитор сделался передавать свои полномочия исполнителю-виртуозу, а виртуозы иногда становились композиторами — Паганини, Лист, Шопен. Порой композитор был дирижером — Малер, например.
В XX веке и особенно сейчас композитор сделался просто композитором, он ничего не играет. Большинство молодых композиторов вообще не могут резаться ни на каком инструменте, даже на фортепиано. Все сочиняют на компьютере, и с компьютера слушают сочиненное. Узкой связи между композитором и исполнителем нет, она становится эфемерной. Что нехорошо, на мой взгляд, — композитор и исполнитель люди одной крови. И композитор перестает размышлять и о публике, и об исполнителе.
Кроме того, композитор должен владеть представление о технологии каждого инструмента, особенностях звукоизвлечения.
О публике и музыкальном образовании
Публика — это еще одна «стена» на линии композитора к успеху. Публика должна иметь хотя бы основы гуманитарного познания, и иметь уважение к той культуре, на которую она пришла. Здесь немало вопросов к нашему образованию. Есть особенности нашей цивилизации вообще — в наших церквях может петь хор, но не могут резаться на музыкальных инструментах. Для сравнения, в католической церкви всегда кушать орган, перед каждым посетителем церкви лежат ноты, и если ты с младенчества ходишь в церковь, — ты худо-бедно понимаешь ноты, слушаешь Баха. А у нас в школах упразднили уроки музыки, закрыли хоры… Это ужасно. Мы не расширяем аудиторию для классической музыки, у нас это 1% от народонаселения, а в Германии — 3-5%. У нас нет такого, что публика хочет что-то разузнать, и в ней это воспитывается. При этом очевиден некий протест публики — они ходят на классические концерты в знак протеста против того, чем их пичкают с экрана телевизора или на радио.
О дебошах
Сейчас нет скандалов и драк, как было на премьере «Весны священной» Стравинского. У меня самого бывальщины провалы и скандалы. Я написал балет «Ревизор» для Кировского арены, премьера была во время Олимпиады-80. И зрители (скорее итого подосланные) начали кашлять во время спектакля, срывать его, и даже возникла потасовка с артистами хореографии.
О критериях успеха
Критериев успеха нет, наверное. Непонятно, когда хлопают на премьере, а после никакого выхлопа нигде нет — это успех? Играют три или пять раз в год, — когда успех вяще? Наверное, если играют часто — это отчасти успех. С иной стороны, если тебя хотя бы один раз сыграют в Большенном зале консерватории — значит, заслужил. Если тебя играют желая бы один или два раза в месяц в разных местах — наверное, это все-таки успех. Если тебя играют вящие артисты — это тоже признак успеха. Когда меня играют Юрий Башмет, Борис Березовский или Виктор Третьяков — я нахожу себя успешным. Но все это очень эфемерно, в любой момент тебя могут позабыть, и ты будешь надеяться только на то, что потомки найдут твою музыку и им она понравится.
О сочинении Сюиты для двух оркестров (струнного и китайского)
Летом мне предложили написать сочинение для двух оркестров, обыкновенного и китайского. У Тан Дуня такой есть, и нужно еще одно для совместного концерта. Я был ошарашен. В Китае я никогда не был, китайской музыкой не занимался, и даже не ведаю, как они играют на своих инструментах.
Я долго думал, и придумал зацепиться за китайскую живопись. Эти полотна я нашел в книге по истории искусств Китая, жаль, что на концерте по техническим винам не удалось показывать их во время исполнения. Мне прислали список инструментов и видео, как на них играют. У большинства инструментов весьма маленький диапазон, чуть больше октавы. У этих инструментов различная громкость, это тоже надо было учитывать. И как все это будет сочетаться по балансу с нашим струнным оркестром? Ну, вроде вышло. Китайцы — большие профессионалы, как оказалось.
Аналогичная история у меня была в Азербайджане, где мне заказали музыку с участием тара, общенародного инструмента. Тар оказался мощным по громкости и на удивление хорошо сочетающимся с обыкновенным оркестром. Но я надеюсь, что больше таких головоломок мне решать не придется…
Вадим ПОНОМАРЕВ
Фото — Светлана МАЛЬЦЕВА
