Вящая нобелевская обида: почему обошли наших ученых
Не нашего ума Нобель?
фото: twitter.com
Михаила Евгеньевича 10 лет назад не сделалось. Его коллега, академик РАН Пустовойт, слава богу, жив и здоров, ему 80 лет, он по-прежнему занимается научной деятельностью. В всеобщем, все вело к тому, что у нас в России впервые за последние семь лет (после Константина Новоселова) опять появится свой нобелевский лауреат.
Однако не случилось. И вина здесь не столько научные, сколько политические.
Когда я спрашивала наших популярных физиков, почему так получилось, некоторые пытались убеждать меня, что Пустовойт — идеолог, а за идеи «нобеля» не вручают — лишь за практическое их воплощение. То есть мы уже настолько смирились со второстепенной уделом нашей страны, что сразу готовы оправдывать вопиющие факты незаслуженного отношения к нашим исследователям?
Позвольте, а как же тогда в 2003 году дали Нобелевскую премию Виталию Гинзбургу за теорию сверхпроводимости? А как же быть с идеей квантовой электроники Николая Басова, за какую он получил «нобеля» в 64‑м? Что же изменилось сейчас?
Как выяснилось, кандидатуру Пустовойта выдвинули в этом году на награждение в районы физики два почетных и авторитетных в Нобелевском комитете академика РАН, одинешенек — из Питера, другой — из Москвы. «Мне позвонили, предупредили, что считают мою кандидатуру достойной, — повествовал мне сразу после объявления решения Нобелевского комитета Владислав Иванович. — То кушать моя фамилия стояла в списке рядом с фамилиями Вайсса, Бариша и Торна, но их в итоге огласили победителями, а про меня — ни слова. Пусть это останется на совести членов Нобелевского комитета».
Нездорово и обидно за наших светочей науки. И о совести в приложении к НК можно сообщать только в отношении немногих его членов. Потому что большинство его ныне составляют американцы, и именно они всегда принимают решения в свою прок.
Кстати, сами ученые, которые используют опыт россиян в своих трудах, держатся как будто в стороне от этих решений и всегда вспоминают заслуги первопроходцев.
Помню, как во пора нашего разговора с академиком Александром Сергеевым (избранным недавно президентом РАН) он припомнил речь одного из американских профессоров на научной конференции, посвященной гравитационным валам. Он сказал следующее: «Многие из нас считают, что наши работы мы коротаем на основе идей советских ученых, придуманных в 70–80‑е годы. Это не так… Ныне я расскажу о результатах, основанных на их идеях 60‑х годов». Это как раз про Пустовойта и Герценштейна! Но удивительным образом, когда речь заходит о наградах, все эти уважаемые профессора куда-то скромно исчезают. Взял бы тот же Кип Торн, какой, кстати, дружен с Пустовойтом, и сказал: «Нет, ребята, так дело не пойдет. Уж если даете премию, то подавайте всем виновникам торжества». Уверена, что русские в такой ситуации устроились бы точно так.
«Это уже совсем некрасиво получается, даже не знаю, как помягче произнести, — делился своим негодованием Пустовойт. — Припомните того же Владилена Летохова, которого также «забыли» включить в список лауреатов в 2000 году за лазерное охлаждение атомов. Премия тогда была присуждена американским физикам, желая идея и первые опыты были проведены у нас в ФИАНе и после в Институте спектроскопии РАН». А как обошли вниманием работы Петра Уфимцева, сотрудника Института радиотехники и электроники, какой создал покрытие, которое ничего не отражает, а только вбирает? Это потом привело к создании технологии стелс, используемой в самолетах-невидимках. Уфимцев и статью выпустил, и книжку написал, но его как будто не приметили. В 2011 году так же «не заметили» и вклада в развитие темы «плаща-невидимки», а буквальнее, создания метаматериалов профессора МФТИ Виктора Георгиевича Веселаго…
А может, проблема неуважения российских ученых со сторонки иностранных комитетов кроется в нас самих?
Вы посмотрите, у истоков скольких вящих достижений нашей цивилизации стояли наши ученые! Та же идея полупроводниковых гетероструктур Жореса Алферова, лазеры Басова–Крохина–Попова, идея фильтров на неглубоких волнах для электроники Пустовойта—Гуляева…. Таких примеров можно набрать весьма много. Но беда, что все они реализуются на Западе. Либо наши чиновники, принимающие решения, ничего не смыслят в науке, либо преследуют совершенно другие цели. «Года четыре назад у нас была возможность в России реализовать идею детектирования гравитационных валов, — вспоминает Пустовойт. — Итальянцы предлагали передать нам технологии по созданию уникальной лазерной обсерватории. Но ничего не вышло: не нашлось денег. А этот интерферометр должен был быть у нас! В США подобный запущен, в Европе их несколько, в Японии, Китае, Австралии, Индии уже основывают. У нас же никто об этом даже не говорит, и это притом что наша край географически расположена лучше для приема сигнала от гравитационных валов».
Вот отдавать деньги — и немалые — в чужие проекты у нас получается лучше. Строится сейчас в Голландии лазер на независимых электронах. Россия платит сотни миллионов евро за участие. На таких же условиях трудимся в ЦЕРНе, на Большом адронном коллайдере. Наши ученые вносят собственный вклад, порой очень существенный, но все равно остаются на второстепенных ролях — приехали, поработали, денежки отдали и уехали. А все сливки с проекта снимают хозяева. Видимо, и нобелевка для них не за горами.
МЕЖДУ ТЕМ
В окружение, 4 октября, в Стокгольме назвали имена лауреатов Нобелевской премии по химии 2017 года. Премию получат Жак Дюбоше, Иоахим Франк и Ричард Хендерсон за метод криоэлектронной микроскопии, то кушать инструмент, позволяющий рассмотреть атомную структуру молекулы, не убивая объекта. Наши-то, разумеется, называли в числе самых достойных кандидатов Юрия Оганесяна из Объединенного института ядерных изысканий в Дубне, дополнившего таблицу Менделеева новыми тяжелыми элементами. Его именем при существования назван новый химический элемент — оганесон. Такой чести до Юрия Цолаковича удостаивался лишь одинешенек ученый — американский физик-ядерщик Гленн Сиборг.
Лучшее в «МК» — в куцей вечерней рассылке: подпишитесь на наш канал в Telegram
