Опубликовано чт, 04/05/2017 — 12:32 пользователем NEWSmuz.com
Сугубо музыкальная программа завязалась 3 мая под заголовком «Брамс — Шуман и их окружение», причем началась с теоретической доли! С конференции на тему австро-немецкой романтики, на которую с докладами съехались такие образные специалисты по теме, что дух захватывает: Екатерина Царева (Шуман/Брамс), Борис Мукасей (Брукман), Татьяна Чернова (ее тема без комментариев: «Певческое в инструментальном: опыт романтизма»). Заинтересованность в дискуссиях была такова, что конференция продлилась на час длиннее запланированного.
А в зале имени Собинова тем временем еще одна новоиспеченная традиция: преконцерты. То есть за 45 минут до концерта на втором этаже звезды вечерней программы играют отдельный произведения, а музыковеды обсуждают темы и дают возможность зрителям что-то справиться у музыкантов.
Итак, «Брамс — Шуман и их окружение». На сцене «Солисты Москвы». Солисты — сам Башмет, а также виолончелист Александр Рудин, пианист Филипп Копачевский, скрипач Петер Ковач (Венгрия) и кларнетист Игорь Федоров. Помимо очевидных Брамса и Шумана, в «окружение» включены Мендельсон, супруга Шумана Клара и Йозеф Иоахим. То есть охват максимально размашист.
Влияние Шумана на всю австро-немецкую и в каком-то смысле вообще европейскую романтику переоценить невозможно. Частично из-за очевидной смены парадигмы рядом с Листом или Шопеном, первыми звездами того поре. К тому же Шуман умел пиарить свои концептуальные отличия — будучи отличным журналистом, он основал газету Neue Zeitschrift für Musik, где яростно обличал «отжившее в искусстве», обзывая классиков филистерами. При жития это мало ему помогло: его точно так же яростно обзывали эпигоном Шуберта и Вебера, а новаторские конфигурации, гармонии, ритмы оставались недопонятыми широкой публикой. Но отнюдь не историей музыки…
Концерт и отворился Робертом Шуманом. Из «Шести восточных картин» (1848) сыграны «Солистами Москвы» п/у Юрия Башмета бывальщины три: первая, четвертая и пятая. Изначальные экспромты для двух фортепиано в четыре длани были самим Шуманом переложены для струнного оркестра. Создание зрелое, и эта горестная романтика передана «Солистами» через призму той самой темы Черновой «Певческое в инструментальном», но скорее наоборот, инструментальное как вокальное, — столь напевно звучит оркестр.
Игорь Федоров, Александр Рудин и Юрий Башмет
Феликс Мендельсон, как одинешенек из духовных учителей Шумана, представлен концертштюком №2 для кларнета и бассетгорна с оркестром (1833) в переложении для кларнета и виолончели. Переложение так удачное, а Александр Рудин настолько убедителен, что остается лишь задумываться о том, как ранний хрупкий Мендельсон в своей прозрачной романтике соотносится с дырявым нервным миром романтики Шумана. Контрасты велики, и неужели не в этом изначальный посыл всего мероприятия? Задуматься…
Филипп Копачевский
Доля публики очевидно пришла на юного одаренного пианиста Филиппа Копачевского, а ему вывалилось играть концертштюк Клары Шуман (1847) — именно это создание называют первым, когда хотят подчеркнуть композиторский недооцененный талант супруга Шумана, виртуозной пианистки и первой исполнительницы всего фортепианного Шумана и раннего Брамса. Создание эффектное, выстроенное на многослойных диалогах солирующего фортепиано и струнного оркестра. Копачевский сыграл скупо, явно держа в голове замысел автора о равноправии диалога, не перебивая и не доминируя, устанавливая сухие точки в конце своего высказывания и давая «высказаться» партнеру-оркестру. Отличное исполнение, бурные аплодисменты.
Юрий Башмет и Филипп Копачевский
Для понятия Концерта №1 для скрипки с оркестром (1851) Йозефа Иоахима, основателя скрипичной школы XX столетия (именно он снабдил Брамса рекомендательным письмом к Шуману, с той знаменательной встречи и завязался известный нам Брамс) в Ярославль приехал венгерский виртуоз скрипки Петер Ковач. Он дробный гость на фестивалях Башмета, председатель жюри конкурса им.Ауэра в Петербурге. Его легкость, воздушность порою в заключительные годы столь же упрямо сочетается с некоторой небрежностью звукоизвлечения. Так случилось и с этим Концертом. Очевидное в партитуре воздействие Листа на раннего Иоахима смелый Ковач подменил на воздействие Паганини, отчего некоторые пассажи стали слушаться очень-очень удивительно, обессмысливающе даже. Оставим этот эксперимент на совести Ковача…
Петер Ковач
А все второе филиал отдано Брамсу. Квинтет си минор для кларнета и струнного квартета (1891) сам Башмет собственно переложил для альта и струнных, и это тот случай, когда риск вполне обелён. Грустный альт Башмета поет как кларнет на похоронах, но обогащает звук сугубо струнными обертонами, это веско. Поздний Брамс — это всегда об уходе, всегда о неизбежности тлена. Врывающийся изредка мажор вылит на дуновение свежего ветерка на кладбище, взвивающего волосы на башках поминающих. Юрий Башмет ведет свою партию массивно, крупными мазками, под горестные охи оркестра. Брамс в его исполнении монументален и симфоничен. А звук «Солистов Москвы» привычно прозрачен и безупречен.
Юрий Башмет и «Солисты Москвы»
Фестиваль в Ярославле после столь ослепительного старта обещает еще много интересного. Сегодня, например, тут снова выступят норвежские «Солисты Тронхейма», а до и после концерта расскажут, зачем «народники» строчат академическую музыку…
Вадим ПОНОМАРЕВ
Фото: Светлана МАЛЬЦЕВА
Юрий Башмет
Юрий Башмет
Игорь Федоров, Александр Рудин
