Опубликовано ср, 19/04/2017 — 08:08 пользователем NEWSmuz.com
— Поддержку Вашего концерта осуществляет радио Relax. Вообще популярны проблемы инструментальной музыки с попаданием в радиоротации. Ситуация меняется?
— Весьма медленно меняется. Радио — это отдельный космос, отдельный вид бизнеса. До сих пор это медиа для меня беспросветная лошадка. На радио Relax крутится только одна моя композиция «Одинешенек день в сентябре», она в ротации. Я периодически отправляю свои новоиспеченные треки… Но там все очень специфически, критерии включения в ротации мне не весьма понятны.
Денег платить мы не хотим. Мы делаем свою музыку с влюбленностью и от чистого сердца, и такого же ждем от всех видов медиа. Но вяще никто нас не крутит, даже по заявкам. Наверное, должны поладить звезды… Но мы настойчивы. 21 апреля выходит наш новый альбом, он покажется на всех цифровых площадках. Там новый звук, совершенно новоиспеченная ступенька в моей музыке. Два трека мы уже отдали на Relax, им вроде понравилось… Радио — отличная поддержка для любого артиста, в том числе инструменталиста. Да и немного нас, инструменталистов.
— Телевизор тоже дает отдачу. Вас демонстрируют на ТВ, приглашают на ток-шоу?
— С ТВ попроще. Я снимаю свои концерты. Предшествующий концерт в Крокусе с симфоническим оркестром я отснял, и когда телевизионщики увидали оркестр с смокингами и бабочками, — они стали совсем по-другому смотреть. Значит, Дидюля дорос и до оркестров. И взяли! И раз восемь показали на федеральном канале ОТР! Концерты показали неплохие рейтинги, и их стали повторять. Отнесли концерт на белорусское ТВ, и там его показали!
А на Первом канале я в черноволосых списках. Не знаю, за что меня не любит Константин Эрнст. Юрий Аксюта не раз сообщал, что ему нравится моя музыка и рад был бы поставить нас в эфир. Но глава канала — Эрнст, он принимает решительные решения. И так продолжается с 2000-х годов. Не знаю никаких подноготных, и даже не размышляю о них. Но факт остается фактом. Я неоднократно приносил свои концерты. Но ни разу дело не сдвинулось с мертвой точки.
Нас, инструменталистов, и десятка на всю Россию не наберется. Малопонятно, как к этому относиться, с чем сравнивать — вот о чем думают медиа. Вот Вы в прошлом интервью произнесли, что меня сложно оценивать, ведь я ни одного хита не создал. Разумеется, в медийном пространстве нет нашей музыки. Но мы уже 17 лет играем ее по всей краю, люди приходят и слушают, у нашего двухчасового концерта на Ютьюбе — 4 млн просмотров! Этим даже шансон не может похвастаться. Но подобный успех и для меня загадка, я его не расшифровал. Мы просто работаем, сидим, видим своих зрителей, а медиа… Я понимаю, что не пришло еще наше пора, мы время немного опережаем. Но мы всегда идем навстречу медиа.
— Хитами становится инструментальная музыка в кино. Произнесём, музыка Яна Тирсена к «Амели» или Алексея Айги к «Стране тугоухих» — хиты.
— Балабанов взял много нашей музыки. В «Кочегаре» почти тяни фильм — на наших произведениях, взял очень яркие. Хит — его охота создать, но как сложится. В мировом кино можно создать всемирный хит, сразу на весь мир. Я внимательно слежу за всеми этими процессами, разбираю.
Мы очень кропотливо выстраиваем драматургию своих концертов. Расширяем палитру звуков за счет оркестра. Выстраиваем звуковую динамику — от хрупких изнеженных баллад с еле слышным шепотком гитары до совершенно мощного фортиссимо группы с оркестром. Мы к этому пришагали, и научились это делать. Сейчас я расширил состав коллектива, показались струнная и духовая группы. Мы теперь мини-оркестр под названием Дидюля. Мы сделались взрослее.
— То есть струнная группа теперь в вашем беспрерывном составе?
— Да, добавились 4 струнника, — виолончель, скрипка, виолы, плюс контрабас, на котором играет мой бас-гитарист. Получился струнный квинтет, они изумительно украсили звук, настоящее волшебство. Я слышу их, и у меня мороз по коже на любом концерте от нашего звучания! При всем моем изнурительном гастрольном графике я схожу на сцену, и чувствую волнение, как в первый раз. У меня не потерялся тот нерв, какой должен быть у любого музыканта при выходе на сцену, и для меня это весьма ценно.
И еще же духовая секция: тромбон, труба, саксофон, дудук, флейты… Два музыканта, но они универсалы. И у нас примечательный звукорежиссер. На гастролях к нам подходят местные звукорежиссеры и спрашивают нас, как мы добились такого звука. Потому что у нас подобный звукорежиссер с академическим образованием! Он может на репетиции спокойно произнести скрипачу: «Вы диез не там сыграли!» Вот такой он. А Евгеника нас украшает вокалом, она закончила Гнесинку по общенародному вокалу, поет с детства.
Дидюля и Евгеника
— Народница?
— Да, у нее пять поставленный фолковый вокал, после Гнесинки — много лет труды в караоке-клубах. У нее такой «зыкинский» широкий тембр. Она иногда сидит с дитятей, но когда может — ездит на концерты. Нужно объяснить, что проект «Евгеника» — это отдельный наш семейный подпроект, ответвление, мы в нем немножко шалим. Нам попалась поэтесса Соломонова, с резким слогом, сарказмом. Мы прошерстили все ее творчество, и поразмыслили — какие классные стихи, они могут быть песнями. И выдаем песни дозированно, синглами. Сейчас выпустили «Бабы» и клип на нее сбросили, Первое музыкальное издательство подключилось… В-общем, скучать себе не даем.
Весьма заинтересовался сейчас ломаными нечетными размерами. Разрабатываю сложнейшие формулы, но они прекрасно звучат — 15/8 в «Етишкиных пассатижах», например, или 25/8 — они пять звучат для фольклорной музыки. Потрясающе! Мы сейчас все это изучаем, репетируем, ездим в поездах с метрономами. И полифония, и полиритмия — но еще и легкость. Никакой заумности.
Когда мы репетировали с оркестром МВД п/у Феликса Арановского, они увидали эти 15/8 и сказали, что не понимают, как устроена наша музыка. Длинно не могли войти в ритм. Феликс сказал, что он ночь не почивал, отстукивал этот размер. Но они выучили! Профессиональная гордость не дала им спасовать. Два дня ее репетировали под нашу фонограмму. Надо же ощущать эту музыку! Играют по нотам — но грув нарушается же, и все расходится. Так и репетировали — вначале отдельно по струнным, отдельно по духовым, и так притерлись все-таки.
В Питере кушать Ли Отто (Ольга Таранова), которая много в Европе расписывала различных грегорианских хоралов, отлично мыслит оркестрово. И мы с ней сделали партитуру для альбома «Музыка неснятого кино», и продолжили трудиться дальше. Зритель верит нам, приходит на наши оркестровые концерты. Это дает нам веру в грядущей.
Китайцы нам стали часто звонить с предложениями. Они хотят и альбомы переиздать, и по концертам… Но с ними вечно сложно, они никуда не торопятся, переговоры могут длиться годами.
— Как вы решаете непреходящую проблему сосуществования клавишных и оркестра? Заиграют клавиши, и все — тяни оркестр звучит как электронный семпл.
— Да, у нас есть очень неплохой клавишник Хайбула Магомедов, и мы предусмотрели в партитуре невозможность конфликта с оркестровым звуком, тембральных конфликтов. Мы можем произнести Хайбуле, что вот эту партию здесь играть не надо. Я согласен с Вами, что весьма часто клавиши с оркестром удешевляют звук, звучание группы и оркестра может сделаться катастрофой для ушей. Но мы стараемся заранее все предотвратить. И мы никуда не торопимся. Если что-то не получается — ждем, пока получится. Никакой кипятки нет.
— Расскажите все о своем новом альбоме!
— Я познакомился с интересным музыкантом, его призывают Chris Wonderful (Евгений Гусаченко), он делает чилл-аут музыку для медитаций и релаксации. Его приметила европейская компания Armada Music, и он стал одним из немножко российских композиторов, который издается на серьезном лейбле. Мы засели с ним в студии, он очутился универсальным музыкантом и аранжировщиком. Сделали много песен для Евгеники. И сделали этот колдовской альбом «Аквамарин».
Это первый альбом, который я сделал в коллаборации с кем-то. Он так и подмахнут — Дидюля и Chris Wonderful. «Аквамарин». 9 треков, и совсем новый подход к звуку. Космос, детализация, каждая мулечка выстрадана в пространстве звука, изумительная стерео-панорама, удивительные этнические идеи, вокалы — мой и Евгеники. Все это воплотилось в этой пластинке.
Дидюля&Chris Wonderful — «Аквамарин»
— Электроники немало?
— Да, очень много, практически 80%. Но очень качественной электроники, у нас в России немного кто работает на таком уровне. «Иван Купала» сделал неплохо свой последний альбом. Но у нас просто другой альбом. Я обожаю простую яркую мелодию, возведенную в степень высказывания. Если певческий хук — то чтобы после прослушивания он сразу запоминался, оседал на подсознании. Мне нравятся запоминающиеся мотивы. И прохладное электронное звучание Chris Wonderful соединилось с теплым бодрым моим мировоззрением — так появился этот альбом.
Песни именуются «Свадебное путешествие», «Страна дураков», «Белоснежный месяц», «Посох шамана», «Шелковая лента», «Аквамарин», «Неоновый город», «Сезон дождей» и «Единоборство». На «Страну дураков» мы снимаем сейчас клип. С детства обожаю фильм «Буратино», где есть хук лап-тапа-типа-дубай. Я пропел это по-своему, наложил колочены и гитарные риффы, — получился инструментальный боевик ковбойского плана.
Увлекательный дизайн у альбома. Евгеника меня затащила в фотостудию, где кушать гигантский стеклянный бассейн. Светят прожекторы, через стекла тебя снимают в воде. У меня была старая гитара Кремона. И вот с этой гитарой под водой — снимки!
— Это же сразу смерть гитаре!
— Да, в нее попала вода, гитара сделалась непригодной. Мы же еще плавали с ней, нас фотографировали. Часовая фотосессия. Я вылезаю из воды, выливаю из гитары воду — и она буквально рвётся, лопается на глазах! Она дождалась момента, и как бы высказала мне все. Мне и самому было неуклюже это делать, это грубый поступок по отношению к гитаре, это неправильно. Но мне хотелось эксперимента, куража, себя чем-то удивить… Я выкладывал эти кадры в соцсетях, и все гитаристы бывальщины в шоке: «Боже! Гитара — в воде! Что вы делаете?» На обложку угодила фотография, где полная воды гитара бросается в бассейн, она тяжелая и в брызгах летит плашмя на дно, пробивая толщу воды. Уместно, гитару я восстановил — высушил, склеил, отреставрировал — инструмент опять в строю. Корпус не растрескался, инструмент-то старый и крепкий, клей мощный. Отлепилась подкладка и накладка на грифе, — все восстановлено и гитара уже звучит по-прежнему.
Женя дает мне нередко очень ценные советы, креативит. Ее женское чутье и мое мужское — они гармонизируются. Она свое слово произнесёт, я свое — мы соединим, и получается взвешенное творческое решение по жития. Раньше мне этого не хватало, этого женского взгляда. Нашему альянсу — уже 6 лет. Порой я спрашивал поклонников, но с Евгеникой все гораздо тоньше. Она в Инстаграме она ведет натуральную работу, снимает шутливые ролики, стендапы, где в разных ролях внутри одного клипа. Там в Инстаграме — отдельная Вселенная. Многие артисты — инстаграм-гастролеры, и даже до стадионов доходят.
Желая я сам люблю крупные формы. Чтобы альбом записать, послушать его длинно и качественно на хороших колонках, получить от этого вдумчивое наслаждение… Но иногда открываешь и смотришь миинутное видео, и нравится.
— Альбом «Аквамарин» выйдет на физиологических носителях? Сколько пластинок Вы продаете обычно на концерте?
— От 20 до 100 штук за концерт. Я коробками вожу! У меня отдельный человек, какой занимается торговлей. На меня издатели смотрят, как на идиота — зачем тебе эти альбомы, они же не продаются? Я тихонько упрашиваю — а вы нам еще допечатайте тираж, пожалуйста. И еще допечатайте, и еще… Когда я слышу, что Лобода получает платиновый статус за 20 тысяч реализованных альбомов, я смеюсь. Елки-палки, вы спросите у меня, сколько реализовано альбомов! Альбомы нужны людям, и даже винилы им необходимы! Новый альбом выпустим на всех физических носителях.
— Вы мотивируете зрителей к покупке? Так, автограф-сессиями?
— Нет, никогда. У меня так: перед залом стоит лоток, где выложены 7-10 моих самых торгуемых альбомов. Зрители флегматично проходят мимо, ну парочку приобретут и все. Заканчивается концерт — и выстраивается очередь за дисками! Люди, разумеется, могут все это скачать где-то, посмотреть в интернете. Но им нужна память о неплохом концерте! Им нужно послевкусие, это как подарочная открытка для зрителя. А я не преследую коммерческих мишеней, я делаю небольшую накрутку на заводскую цену — 15-30% накинул. И мне хорошо, и людям хорошо.
— То есть не по 500 рублей продаете?
— Нет-нет! Ну, 200-300 рублей. В Крокусе новоиспеченный альбом может до 400 подняться, и то мне этого не хочется. Я не желаю на этом зарабатывать, только окупить свои расходы по доставке. Никакой жадности! Я нахожу иначе: все по цепочке должны немного заработать в индустрии. Я с наслаждением делюсь деньгами. И прокатчики, и менеджеры, и музыканты, и промоутеры, и площадки, — все должны заработать. Когда они все что-то заработают, и мне комфортно трудиться в такой индустрии! И тогда мне тоже хватит. А стоит включить жадность, созвучие нарушается, карма портится. Музыка мне даруется бесплатно, Бог дает. Отчего я должен хапать себе? Пусть у нас будет все проще, но мы будем резаться в долгую.
— Мерча нет?
— Сейчас нет. Мне предлагали магнитики, значки, кепки, майки, кружки… Это мне неинтересно, мне увлекательна только музыка. Я не вижу в майках творчества. Я поставил точку на дисках. У меня остались какие-то магниты и майки, но это возлежит дома, — подарить друзьям. У меня акцент — на самом концерте. И на саундчеке. Это ритуал. У меня саундчек продолжается 3-4 часа перед каждым концертом! Мы прогоняем всю программу, мы вылизываем звук до идеала. Разыскиваем в акустически проблемных залах какие-то решения. У нас не только правый-левый канал, у нас еще кушать центральный, и иногда задействуем в проблемных зонах (например, балконах) отдельную подзвучку. Ну чету колонок, негромко звучащих. Зрителям будет комфортнее.
Еще весьма важный нюанс: отсутствие звукового давления. Это я стал соображать, когда поездил по Европе, посмотрел Стинга и прочих. Музыка должна не децибелами давить, а от артистов шагать. Музыка должна звучать чуть-чуть тише, чем идущая энергетика от артиста. И тогда выходит удивительная трансформация. Кажется, что чуть-чуть давления, громкости не хватает. Но артист добивает харизмой! И получается комфортный звук. Мы добились понимания со звукорежиссером. Нередко ведь кажется: надо добавить громкости, добавить инфра-низа, чтобы качнуло! Нет! Содержи свою психику в руках. Пусть будет тихо, негромко, пускай артисты достреливают до зрителя своей энергетикой. Мы научились это мастерить, я считаю это одним из своих достижений.
— Вы возите с собой собственный звук?
— Нет, прокатчики ставят аппаратуру по райдеру. Бывает, что чего-то нет. Но мы профессиональные люд, выкрутимся. Гораздо чаще не хватает светового оборудования. Приборов надо немало, они дорогие, их надо правильно ставить, они прописаны в световой партитуре. Световой художник ездит за 7 часов до концерта. Я приезжаю чаще всего в 16 часов. И мы мастерим полный прогон — и со светом, и со звуком, и все песни. Чтобы ведать, с чем мы столкнемся во время концерта. Все нужно пройти и прочувствовать, чтобы кайфовать на концерте. Я желаю, чтобы было ощущение полета во время концерта. Ничто не надлежит мешать, все должно быть комфортно. Комфорт дорогого стоит. Но зато после концерт превращается в шаманство, в спиритический сеанс. Выходим и пошло-поехало… И мы ощущаем себя шаманами, когда после произведений пауза в 10-15 секунд тиши перед аплодисментами. И это дорогого стоит. Значит, происходит что-то уникальное.
К нам добавились струнницы, молодые девчонки. В первые концерты они не до крышки понимали, куда они попали. Три месяца мы играем с новым расширенным составом. Я им произнёс — до Крокуса у вас задание, выучить весь материал наизусть. Они же все по нотам играют! Крепко, но вы теперь мой состав. Пульты вас закрывают, ваши красивые костюмы, вы молодые и прекрасные. Они взяли и выучили весь материал! Сначала они не понимали, смогут выучить или нет, после потребовали показать на Ютьюбе хоть один концерт со струнными без нотных пультов. Я прошерстил тяни Ютьюб, но реально не нашел ни одного струнного состава без нот. И тут вдруг нахожу корейский симфонический оркестр, какой играет вообще без нот и без дирижера, и все на одном дыхании! Показал им. И мне удалось их уверить. И они сами поняли, что так лучше — смотреть в глаза мне и зрителям, ощущать себя независимее.
Проблема была еще в том, что у нас очень плотный звук на сцене. И колочены, и семплы, и где-то трекинг местами, да и мы сами по себе звучим плотно. А у них ажурные струнные! Потому на сцене нужно выруливать звук очень грамотно. Мы длинно работали над этим, и добились камерного звучания.
— У вас плотные гастроли. Где в провинции вы предпочитаете резаться — в камерных залах или на стадионах?
— В среднестатистическом концертном зале. Небольшие дворцы спорта, спорткомплексы, где тоже обожают проводить концерты — категорически не подходят. В них летает звук, звуковика становится неуправляемой. Иногда есть цирковые площадки — тоже не обожаю, там запах от животных, я его не переношу. Филармонии — удобные, но очень уж компактные, у нас все-таки вяще зрителей, чем филармонии могут вместить. И сцена для 12 музыкантов необходима немалая. Есть Омская или Томская филармонии, новые и вящие залы до 1000 мест, там мы играем. Так что получается выбор в прок обычных концертных залов, где выступают все наши артисты, ездящие по краю. Они уже приспособлены, налажен свет и звук, логистика.
В Питере — это БКЗ, а в Москве — Крокус Сити Холл. Эти площадки спокойные, уютные для нас. Они требовательные, и это всегда стресс — делать там концерты. Активизация всех ресурсов — афиши, интернет… Залы вящие, и нужны особые усилия. Стоит произойти теракту — и зрители уже не шагают на концерты. А по ТВ нагнетают негатив, и люди теряются в потоке информации, что тоже воздействует на билетную историю. Но я ничем другим заниматься не могу и не желаю, я живу музыкой. Я начинал когда-то на Арбате, и даже если что-то произойдет — ничего ужасного, снова сяду на Арбате и буду играть музыку. Даже ностальгически порой хочется — сесть у театра Вахтангова, там великолепная акустика, весьма хочется снова сыграть там. И заниматься любимым делом. Резаться музыку.
— Можно спросить про Украину и Крым? Ведь доводится теперь выбирать.
— Мы очень часто ездим на Украину. С гастролями, с вящими концертами, там у нас много зрителей, которые нас любят. У нас музыка без слов. Кушать тревожные композиции, есть оптимистичные. В украинском контексте наша музыка звучит особенно. У нас нет слов, нет конферанса. Мы играли 10 лет назад, и играем ее сейчас. Удивительные чувства, словами не передать. Зрители это тоже понимают и ощущают. На концерте могут сидеть и левые, и правые. Выходят музыканты, и все уравновешивают. Мы сыграли огромный тур, самый большенный в своей истории, везде аншлаги. На Украине же почти нет сейчас российских артистов, там голодание на музыку, на интересных самобытных артистов. Российские звезды в «черноволосых списках», украинских не хватает, западные неохотно едут — и зрители ощущают голод на музыку! И мы чувствуем это, слышим звенящую тишину между композициями. Музыка сообщает многое, даже если не сказано ни единого слова.
Нас порой укоряют, что мы не сильно меняем программу. У меня такой принцип: любой год на 30-40% я сет-лист меняю. Но основной массив наших «хитов», возле 50%, я всегда на каждом концерте играю.
— На презентации в Крокусе сыграете все 9 композиций новоиспеченного альбома?
— Нет, от силы 2-3. Альбом можно купить. Но не вся музыка может звучать живьем на концерте, если это студийная труд. Я просто не могу сыграть ее на концерте целиком — и технически, и художественно. Не звучит на концерте. Кушать пассажи, сложная редакция звука и сложные наслоения, груда наложений — на больших порталах эта музыка не звучит, как она должна звучать. А какие-то треки, навыворот, на концерте звучат интереснее. Из 13 альбомов только возле 40% звучало на концертах, остальные 60% я не смог довести до концертного качества. Даже излюбленные произведения иногда, и они не поддаются концертному воплощению. Важно получать физиологическое наслаждение от игры, чтобы зритель сказал: «Да они же кайфуют на сцене, собаки!» Зритель видает, что нас прет от музыки, и сам заражается этим чувством. На физиологическом степени.
— Всегда получается поймать кайф?
— Не всегда. Если он не ловится, подключается профессионализм. Зритель-то не виноват, что у тебя сейчас не получается, они уплатили деньги за билеты, и ты должен им дать все. И неважно — пот, муха на лбу, проблемы со звуком, нетрезвый кричит «Дидюля, давай!», и еще струна рвется. Случаются сложные по энергетике города. Красноярск, Киев, мой родной Гродно — там всегда у нас какие-то траблы случаются. В Красноярске постоянно струны рвутся, профессиональный крепкий нейлон. Почему??? В Киеве зал на холмах, там катакомбы, НКВД людей пытало, на Майдане там пепелище было — и у меня всегда там мандраж. Я в таких случаях мастерю саундчек еще более напряженный. И все равно вылетел в одной композиции из конфигурации. Выручает только профессионализм.
Очень легко играть в Санкт-Петербурге, там влюбленность в атмосфере носится. Хотя в Питере нам было сложнее всего, мы уже по всей краю ездили, а питерские прокатчики нас не видели в упор. Начинали с Мюзик-Холла, после играли в ДК Горького, а потом нас увидела Эмма Васильевна, и тут же произнесла — «Ребята, ну вам к нам надо!». А в БКЗ особенная акустика рукоплесканий, — если зал хлопает, то тебя просто сносит этой валом аплодисментов. Особенный зал.
А для меня аплодисменты важны. У меня ни званий, ни премий, ни рейтингов. Это опасно для молодых — они видают, что инструментальная музыка не дает никаких регалий. Но все равно надо этим заниматься! Хватайте с нас пример. Мне часто присылают записи, но я пока ничего уникального не услышал. У нас страшатся экспериментов, а в нашем деле нужен кураж. Нужно так подорвать мозг себе и другим, чтобы был дополнительный посыл! Сыгранных неизменно нот недостаточно. Кроме музыки, нужно давать зрителю что-то еще. Я жду безумцев. Никаких ограничений, никаких манеров, да чтобы интервью давали так, чтобы журналисты в очередь выстраивались! Вон Шнур какие интервью дает! Он храбрый и свободный. Свобода нужна обязательно. А бывает, что человек сходит на сцену и начинает петь — и ничего уже не надо, люди застыли. По-всякому бывает.
— А вы сами не хотите заняться созданием инфраструктуры? Академия, фестиваль…
— Жажда есть, но я живу ожиданием. Если что-то произойдет, я двинусь. Если завтра позвонят из музыкальной школы, и предложат создать гитарную академию, я отзовусь. Но я космический человек, я жду, чтобы сошлись звезды. Так было, когда я сделался работать с Иосифом Пригожиным, и было много еще раз. Мне нужен знак. Я повстречаюсь с человеком, и он что-то хочет — я ему помогу, я поддержу диалог. У меня идей миллион, но воплотить — с этим проблемы. Необходимо время. А для меня главное — создавать новую музыку. И доводится выбирать приоритеты.
Я стараюсь следить за событиями. Читаю всегда Ваши статьи на NEWSmuz.com, ценю Вашу универсальность. Обожаю Мажаева, Полупанова, Барабанова, читаю их. Принимаю критику, когда она веска. Я уважаю опытных профессионалов журналистики.
— Вот выходит альбом с электронщиком. Куда двинуться дальней?
— Расширять географию. Ездить по разным странам. Мы много где играли, но расширять гастрольную географию — приоритет. Мне нравится выступать, нравится гастролировать. Получаю безмерное наслаждение и отрада от этого. Обожаю играть впервые в городе. В таких случаях первые 15 минут — оцепенение и тишь, люди сначала просто не понимают, где они и что. Я начинаю шаманить, подвигаться. Кто-то говорит, что он наркоман… Эти первые концерты — для меня вечно уникальные и удивительные впечатления. Хочется это повторять, открывать новоиспеченные города и страны.
У нас хороший партнер в Северной Америке, он мастерит нам концерты. По Европе пока прощупываем. Коллектив большой, и экономика концертов будет непростая. Фестивальная жизнь прошла мимо нас, мы не участвуем ни в каких фестивалях. Ни на российских, ни на европейских, нас попросту не зовут. А мне фестивальная атмосфера нравится — лето, движение… Может быть, не пора пока для нас.
— А корпоративы?
— Тоже никакой истории. Бывает, что главы компаний нас обожают, приглашают лично нас и готовы на все. Тогда мы летим на любой крышка Земли. Когда начался кризис, и госкорпорации ужались по корпоративам, — сделалось еще сложнее. Но все равно у нас есть постоянные заказчики, и мы там играем полноценные сольные концерты. Со своим звуком, светом, драматургией. Это колдовские ощущения. Иногда играем акустическую программу втроем — я с гитарой, кахон или шейкер, бас.
— Может, Табриз Шахиди попросту не знает про вас?
— О, он уникальный прокатчик! Мы с ним знакомы, у него прекрасная компания, он попросту молодец. Это профессионал с тончайшим вкусом и блистательным набором артистов. Мне нравится, как он трудится с пространством — дизайн, афишка, правильные слова в пресс-релизе, и уже попросту очень хочется пойти на его концерт.
Ведь очень немного грамотных профессионалов в этой сфере. Мы ищем их точечно. Даже значительнее идея, деньги потом придут сами. Но нужен профи с кристально незапятнанной головой. В каждом регионе ищем таких людей, они для нас на вес золота.
Сейчас мы расширяемся, нам необходимы люди в команду. Может быть, даже создадим собственный небольшой ПЦ. Особенно по кадрам нужен концертный менеджер, какой работает в те моменты, когда нас нет в Москве. Человек, которому я доверяю свою музыку, должен быть заинтересованный, с незапятнанными руками и светлой головой. Нужен пиарщик. Нужны новоиспеченные каналы коммуникации с новой аудиторией, которая пока не ведает про нашу музыку. Чаще мы получаем людей, которые приходят и спрашивают зарплату в 100 тысяч, толком не объясняя, как они такую зарплату отработают. В Москве немало людей, которые могут зарабатывать большие деньги на случайных мероприятиях. Они мне не увлекательны, но с каждым приходится встречаться.
Сейчас появляется новая плеяда стихотворцев, прежде всего в рэп-культуре. Оксимирон, Скриптонит и прочие. Там совсем новая интернет-культура. Ролики в Инстаграме получают миллионы просмотров за пол-дня. Женя может проанонсировать концерт в Инстаграме, и мы ездим с опаской в клуб — а там полный зал! Невероятные ощущения. Хочешь набрать массовку в клип — зовешь, и приходят даром 250 человек. Нужен гример для клипа — приходят даром. Это новая реальность. Так работают и Шнур, и другие интернет-звезды. Я усердствую знать и понимать такие нюансы технологии, но моя главная задача — основывать музыку и играть концерты. Я отключаюсь, и становлюсь по-настоящему блаженным там — в студии или на сцене. Это момент истины.
Гуру КЕН
