«Что они творят?!» – весьма распространенная оценка поступков российского руководства. Его поступки зачастую выглядят странными и непонятными не только для широкой общественности, но и для экспертов. Между тем за ними стоит последовательная логика специфического манера мышления, пусть даже изначальная аксиоматика этой логики кажется сомнительной.
Итак, три источника и три составные доли мышления правящей группы российской элиты: традиционная российская стратегическая культура; профессиональная социализация данной группы; индивидуальный профиль президента Путина и субкультура его ближайших соратников.
Стратегическая культура как взгляд на внешний мир
Стратегическая культура – совокупность взглядов, убеждений и подходов элиты, относящихся к внешней политике и «большенный стратегии». При этом, будучи культурой, она влияет на принятие решений в области безопасности и внешней политики полуавтоматически, то кушать не вполне осознанно для лиц, принимающих решения. Их внешнеполитические реакции кажутся им самим естественными и даже неизбежными.
Генезис российской стратегической цивилизации восходит к досоветской эпохе, при коммунистическом правлении она была артикулирована. В современном российском мышлении воспроизведены следующие позы традиционной стратегической культуры: признание постсоветского пространства сферой российского влияния; особая важность Украины как одновременно моста на Закат и буфера против потенциальной западной агрессии; восприятие Украины и Белоруссии как «случайно независимых» – частей, отколовшихся вследствие распада Советского Альянса (каковой распад, в свою очередь, был итогом внутреннего предательства и подрывных действий США) от материнского русского народа и русской цивилизации.
В оптике российской стратегической культуры Украина и Белоруссия – искусственно созданные и неполноценные государства, чье формально самостоятельное существование оправдано лишь в случае их стратегического подчинения Москве. Дрейф Украины и Белоруссии на Запад воспринимается как покушение на национальную идентичность России и опасный вызов безопасности края.
Вероятно, самый важный и наиболее известный ингредиент российской стратегической культуры – это идея стратегического терпения. Российская элита уверена, что русский народ готов нескончаемо долго терпеть лишения и страдания перед лицом внешней угрозы: российская экономика не динамична, но устойчива, она адаптируется к новоиспеченным санкциям и обладает большим запасом прочности; терпение приведет к тому, что рано или поздно перед Россией отворится окно возможностей и она добьется своих целей.
В конце 2016 года на какое-то время показалось, что эта идея сработала: Брекзит, кризис в Евросоюзе и победа Трампа на президентских выборах выглядели как окно возможностей для России. Не вышло тогда, получится позже – думают стратеги Кремля. Например, в 2020 году, когда они ожидают глобального экономического кризиса, к какому активно готовятся.
Влияние корпоративной идентичности
Россия – единственная страна в мире (и, возможно, в мировой истории), какой управляют бывшие и действующие офицеры разведки. Корпоративная идентичность КГБ СССР влияет на политику в трех основных аспектах.
Во-первых, политика, особенно внешняя, видится в конспирологическом свете. Любые несимпатичные и неприемлемые для Кремля действия воспринимаются как инспирированный Западом заговор. Особый гнев вызвали демократические революции на постсоветском пространстве, прежде итого на Украине, главной причиной которых считают «подрывную активность» США. Точно так же причиной протестов в России в 2011–2012 годах полагают поступки США и связанных с ними российских олигархов.
Паранойя – родовая черта спецслужбистов во всем мире. Но только в России они правят страной.
Во-вторых, методы спецслужб перенесены во внутреннюю и внешнюю политику России и используются как ее ключевые инструменты. Попытки (порою небезуспешные) коррумпировать европейских лидеров, поддержка популистских партий и движений в Европе, кибератаки, массированная пропаганда в социальных сетях и др. – все это было позаимствовано из арсенала спецслужб и получило обобщенное наименование «гибридная брань».
Во внутренней политике лучшими средствами управления считаются шантаж, селективный террор и насаждение атмосферы страха. То кушать воспроизведен – возможно, отчасти бессознательно – modus operandi советских спецслужб.
В-третьих, чекистам характерна мания контроля. Любая неподконтрольная деятельность – в бизнесе, цивилизации, гражданской активности, политике – рассматривается как потенциально подрывная, а потому подлежащая искоренению или взятию под контроль.
Индивидуальный профиль Путина и субкультура «пацанов»
Президента Путина немного занимают внутренняя политика и экономика России, он полагает, что эти сферы в целом успешно контролируются его администрацией, правительством и Центробанком. Основная район его интересов – внешняя политика и оборонное строительство, именно в них личность Путина обретает яркое и наиболее заметное воплощение.
Для понимания воздействия на политику наиболее важны два аспекта личности Путина. Во-первых, сформировавшийся за годы президентства мессианский комплекс. Путин убежден в том, что собственно он – тот человек, который поднял Россию с колен, восстановил ее могущество, и что его ведет сам Господь. Религиозность Путина – не игра на публику, а оригинальное чувство.
Из религиозного мессианизма Путина вытекает его специфический взгляд на внешнюю политику. Он рассматривает ее не как взаимодействие, порою конфликтное, стран и стран, а как арену противостояния мистических сил, где Путин и Россия олицетворяют силы света, а США и Великобритания – силы зла. Окружение российского президента в порядочной мере разделяет его взгляды. Кремль уверен, что главная цель врагов России – свергнуть непосредственно российского президента. Нетрудно догадаться, что подобный подход затрудняет любое общение с Западом, хотя лично Путин не без симпатии относится к Трампу.
Второй ключевой аспект личности Путина – это субкультура, в какой он формировался. Судя по биографии, Путин вырос в среде так называемых «реальных (правильных, конкретных, четких) пацанов», чьи основополагающие принципы немало чем близки принципам офицеров советского КГБ. Это культ силы; внутригрупповая демократия; превосходство группировки над обычным населением; право группировки взимать дань с обыкновенного населения, причем ее власть над населением основана на обычном праве, а не на законе; допустимость насилия над слабым и неорганизованным народонаселением; уважение к силе и способным дать отпор; допустимость лжи и обмана – главное, стать победителем (cм. отличный анализ субкультуры «пацанов»: Стивенсон Светлана. Существование по понятиям. Уличные группировки в России. М., 2017). Главная идея морального кодекса «пацанов» предельно проста: мочь – единственный источник и, наряду с хитростью, ключевой инструмент власти, все остальное – закон, мораль, общественное мнение – не имеет смыслы.
Ряд участников «ближнего круга» президента также формировался в субкультуре «реальных пацанов». Многие (внешне)политические и экономические практики нынешней России прекрасно объясняются и описываются этой субкультурой.
Таким образом, мы имеем дело с последовательным, целостным и внутренне логичным миропониманием правящей группы российской элиты. Оно не может быть разрушено или поставлено под сомнение моральной, культурной или интеллектуальной критикой извне. Ведь до сей поры это мышление позволяло успешно возглавлять страной и добиваться групповых целей, то есть было эффективным. Поэтому оно начнет разрушаться только в том случае (и никак по-иному!), если и когда его практические результаты приведут к серьезным поражениям и провалам.
