24 января 2017 года ТАСС со ссылкой на китайское официальное издание Global Times известил о развертывании в пограничной с РФ северо-восточной провинции КНР Хэйлунцзян самого нынешнего комплекса межконтинентальных баллистических ракет DF-41 (Дунфэн, перев. Восточный Ветер-41). Как разом же выяснилось, сообщение это вызвало некоторое оживление и даже беспокойство в российском сегменте интернета. Часть российских медиа антироссийской направления даже поставили под сомнение стратегический курс РФ, принятый руководством края в 2014 году.
Степень «волнительного оживления» была такова, что потребовалась даже официальная реакция, как в РФ, так и в КНР. И реакция эта содержательно с российской сторонки имела подчеркнуто политический характер. Пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков заявил: «Китай является нашим союзником, стратегическим союзником, нашим партнером, партнером и в политическом, и в торгово-экономическом плане. Мы дорожим нашими касательствами. Безусловно, какие-либо действия в плане развития вооруженных сил Китая, если эта информация отвечает действительности, военное строительство в Китае не воспринимаем как угрозу для нашей края». С китайской стороны на регулярном брифинге официальный представитель МИД Китая Хуа Чуньин известила, что согласно информации, предоставленной оборонным ведомством КНР, сообщения о так именуемом военном строительстве — не более чем спекуляции, которые циркулируют в интернете. По ее словам, Китай росло ценит уровень российско-китайских отношений, причем взаимное доверие между краями продолжает расти.
Таким образом, инцидент, если его можно наименовать таковым, исчерпан, но политический шлейф остался, который и было бы увлекательно рассмотреть с точки зрения геополитических предпочтений во внешней политике России и их критиков.
Прежде итого, не мешало бы вновь обратиться к первоисточнику информационного повода — извещению издания Global Times. В оригинальном тексте мы читаем: «Отдельный средства массовой информации Гонконга и Тайваня сообщили о том, что снимки баллистической ракеты Дунфэн-41 были опубликованы на „материковых сайтах“ Китая. Было установлено, что снимки были сделаны в провинции Хэйлунцзян… Некоторые СМИ ратифицировали, что китайские военные намеренно раскрыли Дунфэн-41, подогнав его к инаугурации президента США Дональда Трампа. Они полагают, что это станет реакцией Пекина на провокационные замечания Трампа по Китаю». Дальше уже как бы сам Global Times разъясняет ситуацию: «До прихода к власти Трампа его команда показала жесткую позицию по касательству к Китаю. В свою очередь, Пекин сам готовится к давлению новоиспеченного правительства США. Вполне логично, что Пекин придает особое смысл Дунфэн-41 в качестве инструмента стратегического сдерживания. С подъемом Китая стратегические риски Китая вырастают. Китай решает тяжелую задачу обеспечения национальной безопасности. Ядерное сдерживание является основой национальной безопасности Китая, какое должно быть соединено с ростом стратегических рисков. США имеют самую мощную военную мощь в мире, в том числе, обладают самым авангардным и мощным ядерным арсеналом. Но Трамп призывал много раз к росту ядерных вооружений… Ядерный потенциал Китая должен быть так сильным, чтобы ни одна страна не осмелилась начать военные схватки с Китаем ни при каких обстоятельствах, поскольку Китай может намести ответный удар по тем, кто с военной точки зрения провоцирует его. Военное схватка с США — это последнее, чего желает Китай. Но ядерный арсенал Китая должен быть в состоянии сдерживать США. США не уделяли достаточного почтения к военной мощи Китая. Старшие должностные лица американского Азиатско-Тихоокеанского командования нередко с высокомерием показывают свое намерение поиграть мускулами. Команда Трампа также зачислила легкомысленное отношение к основным интересам Китая после выборов и победы Трампа. Улучшения коммуникации и взаимопонимания недостаточно. Китай должен гарантировать уровень стратегической военной силы, которая заставит почитать его».
Казалось бы, все ясно. Публикация в Global Times является не чересчур замысловато упакованным прямым посланием новой администрации США и собственно президенту Трампу по части ядерного военного сдерживания. Конфигурация послания — ссылка на «некоторые СМИ» Гонконга и Тайваня предполагает отсутствие предлога для ответной официальной реакции США на очевидный ядерный стратегический ответ КНР на угрозы президента Трампа. С этой точки зрения, публикация в Global Times выглядит классически безупречно. Очевиден и другой косвенный адресат послания — Тайвань. Последний упомянут в одной теме с Гонконгом. Китайский официоз продемонстрировал, что в касательстве политики «одного Китая» КНР не намерены делать уступок, и США в этой ситуации ничем не могут поддержать «Китайской республике» на Тайване. Ей уготована судьба Гонконга.
Рассмотрим сейчас российскую реакцию. Ряд российских СМИ прозападной направленности и западных пропагандистских русскоязычных ресурсов усмотрели в выходящем — развертывании новейшей стратегической системы у российских границ, факт потенциальной китайской угрозы России. Факт этот поворотили против общего направления российской внешней политики, наведённой на стратегическое партнерство с КНР.
Главным доводом «против» стал фактор географии — по соседству с российской рубежом КНР размещает свои самые современные и мощные стратегические вооружения. Подлинно, провинция Хэйлунцзян — это часть исторической Маньчжурии. Провинция не имеет выхода к морю и с одной сторонки граничит с Приморским краем РФ, с другой — с Хабаровским краем, Амурской районом и на малом отрезке — с Читинской областью. Т. е. провинция Хэйлунцзян, подлинно, имеет протяженные границы с РФ и с этой точки зрения имеет военно-стратегическое смысл для обеих стран.
Логика «испугавшихся» в России и внешних «пугателей» от факта географии пошла дальней, и информационный повод дал возможность порассуждать о необходимости стратегической переориентации России с якобы «враждебного» Китая на «демократические» США и их союзников, тем немало, что предложения о равноудаленности РФ от США и КНР уже прозвучали из уст геополитических стратегов Запада.
Особо специфической «невменяемостью» в этом отношении отличился комментарий на германском околоправительственном ресурсе Deutsche Welle ведущего программ телеканала «Дождь» российского журналиста Константина Эггерта. На Deutsche Welle он фигурирует как «von Eggert». Комментарий этого барона «Дождя» озаглавлен «Китайские гвардейцы Кремля».
«Во имя сохранения нынешнего политического порядка Москва готова к роли младшего партнера Пекина», — ратифицирует Эггерт, выводя вопрос о китайских ракетах из сферы безопасности и внешней политики РФ в сферу политики внутренней. Он полагает, что стоит переменить режим в Москве и противники станут друзьями, а нынешний стратегический партнер — противником. Эггерт продолжает, подключив к теме еще и НАТО: «Получается, что отправка трех батальонов союзников по НАТО в края Балтии — это едва ли не смертельная угроза для безопасности России, о какой не устают говорить дипломаты, генералы и прокремлевские СМИ. А возможное размещение баллистических ракет на восточной рубежу России страной, которая не связана с Москвой даже таким рамочным соглашением, как Основополагающий акт Россия-НАТО от 1997 года — пустяк, не заслуживающий немало чем нескольких слов… Ведь если батальон бундесвера в Литве — это предлог для беспокойства, то баллистические ракеты страны, почти три десятилетия почитавшейся в СССР стратегической угрозой номер два, и подавно должны восприниматься как ровная и явная угроза. Но это если исходить из национальных интересов России. Если же сузить фокус до заинтересованностей политического режима, то ничего удивительного в этом нет… Китай в рамках этой идеологии воспринимается как союзник, собственно потому, что это диктатура. А НАТО — как враг, именно потому, что это альянс демократий. Отказ от этой идеологической схемы приведет к демонтажу нынешней российской политической системы. Собственно поэтому для НАТО у нас одни стандарты, а для более чем двухмиллионной китайской армии — иные».
Отвергает Эггерт и основной смысл публикации в Global Times — направление демарша с ракетами против США. Он пишет: «Контролируемый государством российский телеканал НТВ в извещениях о китайских ракетах у границ российского Дальнего Востока ссылается на азиатские СМИ и на цитируемые ими объяснения, как то: „Публикацию снимок связывают с инаугурацией президента США Дональда Трампа, который ранее позволил себе ряд провокационных заявлений о Китае“. То кушать ракеты рядом с Россией, но виноват в этом Трамп». Однако, приметим мы, и в изложении барона, НТВ весьма точно передал смысл китайской публикации.
Отметим очевидные передергивания у барона «Дождя». Первое о противостоянии «альянса демократий» против «союза диктатур». Если здесь покинуть за рамками проблему НАТО, то не трудно определить, что главенствующая в НАТО демократия — США никогда в своей истории не брезгали союза с диктатурами. Здесь можно назвать множество образцов, но по смыслу сюжета лучше вспомнить один — направленное против СССР партнерство США и КНР — диктатурой, по дефиниции Эггерта. На это партнерство работали и «пинг-понговая дипломатия», и открытый для КНР базар американского ширпотреба. Ради этого неформального союза, так, демократически избранный президент Ричард Никсон в феврале 1972 года не погнушался пожать длань «диктатору» Мао Цзе-дуну точно так, как в свое время Рузвельт пожимал длань Сталину. Т. е. при определении союзов у США нет твердых «демократических принципов», а кушать вечные геополитические интересы.
Что касается вопросов безопасности в их военно-стратегическом аспекте, то разумеется, развертывание новейшего комплекса МБР в Китае прикасается и вопроса сдерживания РФ по этой части. Собственно, публикация в Global Times прикасается этого аспекта, когда утверждает: «Ядерный потенциал Китая должен быть так сильным, чтобы ни одна страна не осмелилась начать военные схватки с Китаем ни при каких обстоятельствах». Здесь у нас не может быть никаких иллюзий. И после, следует отметить, что появление подобных твердотопливных ракет с РГЧ у КНР указывает о большом прогрессе у китайцев в области высоких военных технологий и военной индустрии.
Однако в проблеме географии возможного базирования, ставшей отправной точкой российских волнений, есть существенные нюансы, какие необходимо отметить. МБР типа Дунфэн-41 относятся к классу сухопутной составляющей классической ядерной триады. Сообразно публикации в Global Times, МБР Дунфэн-41 может поражать мишени на максимальном расстоянии 14 тыс км. Собственно, дальность полета МБР в 16 тыс. км обеспечивает утилитарны глобальную досягаемость для ракетного удара вне зависимости от расположения пусковой установки. При заявленных параметрах МБР Дунфэн-41 может колотить по дальним целям практически на всей территории РФ. Ракеты этого класса назначены для поражения термоядерными боеприпасами большой мощности стратегически значительных объектов противника, расположенных на больших расстояниях и на удаленных континентах. При подобных характеристиках не тяжело определить, что географическое расположение МБР Дунфэн-41 не играет особой роли. Обыкновенно при шахтном базировании подобные ракеты принято размещать в дальних и безлюдных местах. Например, весь потенциал сухопутной триады США — 400 колов МБР типа Минитмэн-3 расположен на срединной территории Северо-Американского континента на авиабазе Уоррен, штат Вайоминг и на авиабазе Менот, штат Нордовая Дакота. Для американцев нет никакого смысла пододвигать эти свои дальнобойные МБР к территории своего потенциального противника. Немало того, размещение на безлюдных пустынных территориях позволяет легче обеспечивать безопасность базирования этого класса стратегического оружия. Аналогичным манером все российские МБР шахтного базирования размещены в глубине территории РФ, а маневренные наземные комплексы РТ-2ПМ2 «Тополь-М» и РС-24 «Ярс» базируются в Ивановской районы, на Урале и в Сибири.
Описанные СМИ якобы размещенные в Хэйлунцзяне МБР Дунфэн-41 относятся к классу запускаемых с мобильных установок на базе колесного шасси, т. е. это аналог мобильных российских «Тополей» и «Ярсов». Нордовые провинции Китая относятся к менее населенным, но при этом имеют довольно густую сеть автодорог. Поэтому размещение здесь мобильных установок вероятно. Если для их размещения возможно использовать фактор скрытности, то тогда — и целесообразно.
Иное важное замечание. Ведь возможное размещение новых китайских МБР возле российской рубежи делает эти установки особенно уязвимыми для противодействия именно со сторонки России. Во-первых, их возможные боевые запуски в случае потенциального конфликта с территории провинции Хэйлунцзян становятся особенно ранимыми для действия российского противоракетного оружия, которое может легковесно сбивать ракеты с близкого расстояния на подъемной траектории МБР. И, во-вторых, ближнее размещение МБР к территории вероятного противника делает их установки немало уязвимыми для действий легко проникших на соседнюю вражескую территорию диверсантов. Тем немало, что провинция Хэйлунцзян является достаточно населенной, чтобы диверсанты могли укрываться среди народонаселения на заранее подготовленных точках. Можно напомнить, что среди приоритетов для штурмы спецназа на первом месте значатся именно носители ядерного оружия. А приоритетом приоритета среди заключительного являются именно МБР — стратегический класс оружия.
В итоге можно заключить, что в российских критических обсуждениях на тему китайских МБР наличествовало вяще эмоций, чем военной логики. Однако последнее обстоятельство означало, что отмеченный информационный предлог в российском информационном пространстве был в достаточной степени использован в политических мишенях для нагнетания настроений против российско-китайского стратегического партнерства. Вероятное общественное недовольство должно играть на руку настроениям в прок концепции равноудаленности или даже в пользу сближению с США на антикитайской основе. Подобные маневры имеют для российской политики вящее стратегическое значение, чем какие-либо китайские стратегические МБР. Соображения безопасности на счет заключительных следует отодвигать на второй план перед более фундаментальными проблемами геополитической повестки дня.
