Кудрин опять предложил сократить военные расходы
Бюджетная гиря краски хаки
фото: Геннадий Черкасов
Однако сейчас ситуация иная. ЦСР ограничился представлением плана реформ на следующий президентский срок лишь заказчику — Владимиру Путину. Вряд ли это была инициатива Алексея Кудрина, все-таки он еще по-прежнему глава Комитета штатских инициатив, а что же это за гражданская инициатива, которая оказывается тайной для граждан? Так или по-иному, столкнувшись с тем, что его предложения, по признанию самого Кудрина, сделанному агентству Bloomberg еще 1 июня этого года, не бывальщины встречены кремлевскими аплодисментами, он решил зайти с «ученой сторонки», решив все-таки обнародовать если не весь, то важный компонент своего плана, пока тот не сгинул в жерновах усовершенствований.
В середине, естественно, бюджет. В статье Кудрина и Соколова «создание подходящих условий для экономического роста» — одна из трех стоящих задач. Две иные — «восстановление кратко- и среднесрочной бюджетной сбалансированности и защищенности от рисков» и «обеспечение долгосрочной бюджетной устойчивости». Бюджетные задачи, кто бы колебался, первоочередные.
Сбалансированность бюджета — это его приспособление к новой нефтяной реальности. Правительство эту задачу деятельно решает: расходы федерального бюджета на 2017–2019 годы должны быть сжаты на 13% в постоянных ценах, Резервный фонд объединен с ФНБ. Но в статье предлагается корректировка новоиспеченного бюджетного правила: вместо $40 за баррель в качестве стоимости отсечения (доходы бюджета от более высоких цен сберегаются в Резервном фонде) — $45. Значит, сбалансированность бюджета достигается и немало мягкой по сравнению с предлагаемой Минфином бюджетной политикой.
Долгосрочная бюджетная устойчивость — это устранение «последствий накопившихся структурных проблем». Или балансирование бюджета с учетом грядущих изменений в доходах и расходах.
Кудрин и Соколов подчеркивают: нынешняя экономическая наука относит к производительным (повышающим выпуск продукции) расходам бюджета «инвестиции в человечий и физический капитал, а также расходы на фундаментальные исследования». К непродуктивным относятся «социальные расходы, которые с экономической точки зрения воображают собой перераспределение ресурсов между группами населения, не оказывающее значимого позитивного воздействия на экономический рост, а также расходы на национальную оборону, правопорядок, частично на государственное управление».
В приведенных интернациональных сравнениях выясняется, что Россия по доле в общих расходах консолидированного бюджета опережает и раскрученные, и развивающиеся страны в затратах на оборону, безопасность и правопорядок. И отстает — в расходах на образование и здравоохранение. Предлагаемый маневр устремлён на выравнивание этих перекосов. При этом главное поле сокращений — военные затраты. Не только потому что они непроизводительные, здесь отрыв России самый порядочный: по доле в расходах расширенного правительства 6% против 5% в развивающихся краях и 3,5% — в развитых. Доля военных расходов в ВВП в РФ — 2,5%, в развивающихся и раскрученных странах — на уровне 1,5%.
Что же касается производительных расходов, то предлагается на треть повысить финансирование инфраструктурных и прежде всего транспортных проектов, затраты на образование — увеличить к 2024 году. На 0,8–1,0 п.п. ВВП по сравнению с льющимся уровнем, бюджетные расходы на здравоохранение — на 0,7–0,8 п.п. ВВП.
Соответственно, госуправление надлежит от «неэффективной иерархической системы», сосредоточенной на решении текущих проблем в ручном порядке, перейти к решению стратегических проблем общества.
Какие выводы вытекают из статьи?
Во-первых, предлагаемая экономическая модель отличается от существующей. Желая статья не выходит за рамки бюджета, его «здоровьем» дело не ограничивается. Новоиспеченная редакция бюджетного правила означает расширение госрасходов. В самих расходах предлагаются новоиспеченные приоритеты — это и развитие человеческого капитала, и инфраструктурные проекты. В какой-то мере — это шаг навстречу «экономики роста» Бориса Титова. Что же прикасается сокращения военных расходов, то эта тема могла не встретить поддержки Кремля, где их льющееся сокращение пока официально трактуется как временное, за которым последует новоиспеченная волна перевооружений.
Во-вторых, за рамками предлагаемой модели роста экономики оказывается политика Банка России и арсенал его инструментов. Скорее итого, здесь принципиальных нововведений не предусматривается. Тогда эту часть плана ЦСР разрешено не светить, чтобы не играть на руку противникам ЦБ, а последних немало, и не лишь в предпринимательской среде.
В-третьих, тема госуправления, его эффективности лишь отмечена. Это, несомненно, самая политизированная часть программы. Здесь реформаторы вступили на поляну, за какую непосредственно отвечают президент и его администрация. К чему этот поход повергнет, неясно. Так же, впрочем, как и конкретный маршрут, предлагаемый ЦСР. Зато четко другое. Опыт российских реформ убеждает: если ограничиться необыкновенно экономической стороной преобразований, результат оказывается недостигнутым.
