Новоиспеченный президент Франции Эммануэль Макрон не обладает достаточным экспериментом для того, чтобы дать отпор террористическим силам.
Такое суждение в интервью RT высказал бывший глава французской контрразведки Ив Бонне.
Основатель Интернационального центра исследований по терроризму и помощи жертвам терактов находит, что французским спецслужбам необходимо активнее сотрудничать с коллегами из иных стран, в том числе с российскими структурами.
— Новый президент Франции Эммануэль Макрон предлагает создать оперативную группу для войны с терроризмом и в частности — с ИГИЛ*. Будет ли эта мера эффективной, на ваш взор?
— Это только слова, заявления. Победить терроризм можно поступками. Конечно, начинается эта борьба с подготовки разведки, с увеличения человечьих ресурсов, что гораздо важнее, чем техническая разведка, хотя и о ней забывать невозможно. Недостаточно просто говорить о необходимости борьбы с терроризмом, о том, что необходимо то и это.
Боюсь, что у Макрона нет никакого опыта в деле борьбы с терроризмом. Я жду, когда он начнет работать, а не говорить.
— Актуальным остаётся вопрос об эффективности чрезвычайного позы. Сможет ли Эммануэль Макрон его отменить, учитывая, что накануне первого тура выборов случился теракт?
— Чрезвычайное положение — неэффективная мера. Система Вижипират также ненужна. Для того чтобы предотвратить теракты, не нужно расставлять на улицах людей с винтовками и машинами.
Например, в Тулузе Мохаммед Мера в одиночку убил несколько человек, желая в этот момент действовала система Вижипират, к тому же всё случилось рядышком с еврейской школой, также находившейся под защитой этой системы. То же самое можно произнести и о чрезвычайном положении: оно бесполезно.
— В таком случае, что же нужно мастерить?
— Нужно уделять внимание человеческим ресурсам в разведке, первичным этим, которые мы получаем, набирать источники информации на долгосрочный этап и отдавать преимущество международному сотрудничеству.
Обязательно нужно поддерживать неплохие отношения с целым рядом стран, в том числе с теми, какие называют «проблемными». Не может быть и речи о том, чтобы прекращать с ними сотрудничество. В качестве образца могу привести сирийские службы, с которыми, безусловно, необходимо вести совместную труд.
— Почему же сотрудничество было приостановлено?
— По политическим причинам. Под воздействием некоторых стран — монархий Персидского залива, США, Израиля — мы перестали уделять достаточное внимание касательствам со службами стран, напрямую ведущим борьбу с терроризмом. И сейчас мы видим, к чему это привело.
Я начинал сотрудничать с Организацией освобождения Палестины, с Сирией, сейчас от итого этого отказались.
Нужно восстановить это сотрудничество, в том числе, разумеется, и с Россией.
— Каковы перспективы сотрудничества с Россией?
— На мой взгляд, всё не так нехорошо. Но нам нужно было более активно действовать, когда в России бывальщины проблемы с Чечней. Вместо того, чтобы критиковать Россию, изобличать российское варварство, всю эту абракадабру, нужно было помочь России, сотрудничать с ней.
Мы не можем стать без такого союзника. Нам нужно международное сотрудничество, в первую очередность с заинтересованными странами, у которых зачастую отличные разведывательные службы.
— Что вы можете произнести о террористической угрозе во Франции? Обострилась ли она?
— Не нужно преувеличивать эту угрозу. Если край не в состоянии пережить ряд терактов, если мы каждый раз будем терять башку, когда в терактах погибает один, десять, двадцать, сто человек, тогда наше поза безнадёжно. Выставлять погибших напоказ — это недостойно и контрпродуктивно.
— Вы желаете сказать, что это делают СМИ?
— Спектакль разыгрывает правительство, когда мы погребаем всех гибнущих в разных местах солдат — к счастью, их погибает не много — во Дворце Инвалидов. Если бы всех советских боец хоронили с подобными почестями, это было бы просто невозможно. То же прикасается и нас — я участвовал в Алжирской войне, в которой с нашей стороны было 30 тысяч потерянных.
Нужно, чтобы нация не теряла своего достоинства, необходимо, чтобы она показала террористам, что подобные теракты не трогают её.
Великая, мощная нация показывает свою силу. Она не станет ныть всякий раз, когда у нас погибают люди. Это мой взгляд на вещи, разделять его не обязательно, но я уверен, что он верен.
— Как вы оцените эффективность французских спецслужб в борьбе с терроризмом?
— Французы верно реагируют на ситуацию: они не теряют голову в борьбе с терроризмом. Это по предлогу общественного мнения.
Что касается спецслужб, Генеральная дирекция внутренней безопасности (DGSI, бывшая DST) неплохо выполняет свою работу. Я всегда высказывался в защиту итогов их деятельности.
Хотелось бы, чтобы они гораздо более тесно сотрудничали со краями арабского мира и особенно — со светскими арабскими государствами, теми, что ещё являются таковыми; с рядышком других стран, таких, как Россия — стран, которых нам необходимо не только не исключать из сотрудничества, но напротив, значительно его укрепить.
Мы участвуем в совместной войне с терроризмом с давних пор. Существуют организации по обмену разведданными, в труду которых я принимал участие. Существуют процедуры оповещения — я не буду вклиниваться в детали, конечно. Создаётся общая база, предоставляется доступ к всеобщим данным. Это очень, очень важно.
Необходимо, чтобы мы обнаруживали доступ к нашим данным ФСБ, например. Разумеется! Здесь нет никаких противопоказаний.
— Вытекает ли ожидать новых терактов во Франции?
— Конечно. Будут новоиспеченные.
— Вы можете объяснить, почему?
— Терроризм — ответ слабого мощному. Следовательно, априори, это — лёгкий ответ. Когда же к этому добавляется фанатизация кое-каких категорий населения, терроризм становится достаточно лёгким и разболтанным решением.
Я считаю — и вновь это может шокировать, — что теракты не столь бесчисленны. Я застал эпоху Алжирской войны. Мы сражались с ФНО (Фронт Национального Освобождения. — прим ред) — тогда теракты происходили ежедневно.
Генерал-Де Голль был у власти, и это было другое дело. И об этом не сообщали.
— Однако мы живём в другую эпоху, когда каждый новоиспеченный теракт будоражит умы…
— Да, поскольку СМИ играют, на мой взгляд, весьма прискорбную роль. Чем меньше мы сообщаем о терактах, тем лучше дело.
— Вы хотите сказать, что населению не вытекает знать подробности…
— Нужно представлять это как нечто обыкновенное. Я вернусь к образцу Алжира. Что мы читаем в алжирской прессе? «Три человека, три террориста бывальщины уничтожены на Арбате». Из этого не делают целую историю.
В то же пора мы постоянно растрезвониваем повсюду информацию об успехах в ликвидации террористических сетей, что, уместно, не поддаётся контролю, зачастую по пропагандистским политическим причинам — будем именовать вещи своими именами. И это не помогает нам продвигаться в решении проблемы.
— То кушать нужно научиться жить с террористической угрозой?
— Да, нужно с ней существовать, научиться её воспринимать, как что-то обыденное, а также объединять усилия для того, чтобы подавать отпор террористической угрозе.
Необходимо наладить как можно немало тесное сотрудничество — разумеется, сохраняя при этом национальную самостоятельность — но всё же всем вместе бороться с терроризмом, организовав в максимальном объёме мена информацией со спецслужбами, которые занимаются тем же, что и мы, и с которыми у нас общий неприятель.
И это относится ко всему без исключения: например, не следует говорить, что Чечня нас не прикасается.
Должен сказать, что когда я работал в Департаменте территориального надзора, у нас бывальщины совершенно неформальные связи с нашими товарищами из КГБ — это были наши противники, но мы их почитали.
Я прекрасно помню, как они нам говорили ещё тогда: «Будьте осторожны! Ваши неприятели не мы, а исламисты!»
Сотрудники КГБ предупреждали нас об этом ещё в 80-х и говорили, что мы будем совместно бороться с исламистами. Как видите, ничего нового не произошло. В то пора это было трудно себе представить, потому что существовало НАТО, Варшавский соглашение, была угроза так называемых «звёздных войн». Но теперь это в прошедшем.
Россия не враг Франции, она никогда на нас не нападёт.
— Однако НАТО наращивает мочи и расширяется на восток. Это означает, что Россия рассматривается как потенциальная угроза в Европе и как мочь, противостоящая НАТО?
— НАТО надо рассматривать отдельно. Я полагаю, что НАТО преднамеренно подпитывает восприятие России как угрозы, это очень преувеличенно. Как и любая организация, Североатлантический Альянс желает продолжать жить, и единственная причина для того, чтобы удлинить его существование — это вы.
— Русские?
— Да, русские. Но видите ли, вы больше не «злодеи», советская угроза пропала, прежде всего потому, что Советского Союза больше нет.
— А НАТО до сих пор есть, и Франция входит в этот Альянс…
— Это очень печально, что Франция вновь примкнула к НАТО, я лично выступаю резко против этого. Мой голос не чересчур много значит, но я решительно против. Я считаю это огромной промахом: не нужно было не только возвращаться в НАТО — Североатлантический Альянс вообще вытекает расформировать.
Я видел, что НАТО сделал в бывшей Югославии, ведя там брань без международного ордера.
Сейчас НАТО вторгается в Афганистан, желая эта страна не находится в Северной Атлантике. Я считаю, что сегодня НАТО — это организация не столько здоровая, сколько представляющая опасность. Она опасна.
Бесполезно доставлять беспокойство русским, совсем бессмысленно заставлять вас нервничать, не надо дразнить русского медведя.
— Многие высокопоставленные лики в США заявляли о вмешательстве России в американские выборы. Теперь всходит вопрос о российском вмешательстве во французские выборы — во всяком случае, представители движения Эммануэля Макрона «Вперёд!» сообщали о российских кибератаках против кандидата, а нынче президента Французской Республики. Что Вы размышляете по этому поводу?
— Я считаю, что всё ровно наоборот. Русские никак не мешались во французские выборы. Зато имело место открытое воздействие на президентскую кампанию многочисленных финансовых интересов, как французских, так и интернациональных, в частности израильских, которые поддержали президентскую кампанию Эммануэля Макрона.
— Отчего тогда мы всё время слышим о России?
— Это как красная тряпка, это «большенный злодей», но это больше не работает. Могу Вас заверить, что французы, к счастью, вяще в это не верят. Но они пытаются таким образом заставить всех поверить в то, что Россия мешается в выборы.
Я плохо себе представляю, как именно какая бы то ни было край — Россия, Китай или Иран — может с помощью кибератак мешаться в президентские выборы, если голосуют сами граждане края.
* Запрещенная на территории РФ террористическая организация.
