Национальные особенности модернизации: экономика угодила в инвестиционную ловушку
Куда направлять инвестиции
С тем, что они есть, никто не препирается, но когда они превращаются в несущую конструкцию, это всегда оправдание. Пуще всего — отсталости. В политическом, экономическом и социальном развитии. Причем оправдание не негромкое и стыдливое, а громкое и агрессивное.
фото: Геннадий Черкасов
Специфика же весьма разнообразна. Совсем не обязательно погружаться в исторические сравнения или геополитические противостояния. Порой достаточно почитать сообщения совсем не склонного к абстрактным рассуждениям Росстата. Вот, так, недавно опубликованный материал с вызывающим зевоту названием «О финансовых итогах деятельности организаций в январе–апреле 2017 года». На самом деле он цел любопытного и специфичного. Еще бы — ведь речь идет о прибыли.
Так «кому живется весело, вольготно на Руси»? Стоит добавить и еще одинешенек вопрос: когда?
Росстат докладывает: в январе–апреле 2017 года незапятнанная прибыль российских компаний до вычета налогов составила 90,6% от степени 2016 года. Не зацепило? Скучно по-прежнему? Зря.
Что же получается: в 2016 году у нас был кризис, в 2017-м, как замахивается Минэкономразвития, экономика вытянется аж на 2%, а прибыли компаний падают. Что-то здесь не так. Если барыши падают, то откуда возьмется рост? Ведь при санкциях инвестиций с Заката не дождаться. С Востока они тоже не торопятся: Китай и раньше предоставлял ресурсы лишь под проекты со своим решающим участием, а теперь там ужесточен контроль за вывозом капитала. Российские банки ресурсы предоставляют на таких условиях, до каких рентабельность никакого легального бизнеса, кроме разве что микрофинансирования, то кушать узаконенного ростовщичества, не дотянется. Тогда главный инвестиционный ресурс — это и кушать те самые прибыли. А они сокращаются.
Мало того. В кризис их было вяще, чем в неспешно начинающемся оживлении. Впору задать вопрос: а был ли кризис? Но он-то был достоверно. Тогда другой вопрос: что же это за кризис при росте прибылей, опережающем их рост на фазе оживления?
Этот проблема точнее. Ответ: кризис был спровоцирован падением нефтяных цен, дальней одним из его двигателей стало нежелание российских предпринимателей превращать барыш в инвестиции. Решение наверняка вынужденное.
Чем? Отсутствием видения перспектив. Тут уже широкое поле. В том числе и национальные особенности отечественного инвестиционного климата. И то же падение нефтяных цен, какое перечеркнуло перспективы не только нефтяникам, которые, конечно, аккумулируют основные объемы барышов, но и многим другим, потому что нефтяные деньги распространялись по всей экономике.
А что сейчас? Аналитики спорят. В Sberbank Investment Research царит олимпийское покой, снижение прибыли там объясняют «высокой базой сравнения в предыдущие два года, когда барыши компаний увеличились почти вдвое». То, что удвоение прибылей выходило параллельно с падением экономики и инвестиций, никакого интереса у аналитиков не возбуждает. Такова, наверное, национальная специфика: накапливать прибыль в кризис и начинать вырастать при сокращении прибылей.
А вот в Райффайзенбанке тревоги не скрывают: «Сокращение барыши может поставить под удар начавшийся рост инвестиций в основной капитал», а это сделается «сдерживающим фактором для роста ВВП в этом году». И добавляют: «Порядочную поддержку могли бы оказать госинвестиции, но текущий план Минфина предполагает сокращение расходов на экономику в реальном обороте в трехлетней перспективе».
Есть еще одна национальная особенность. Росстат демонстрирует, что если за прибыли добывающих отраслей беспокоиться не приходится — в годичном измерении за январь–апрель 2017 года они выросли на уверенные 71,1%, — то в возделывающем секторе картина, наоборот, навевает уныние: прибыли сократились на 17,5%.
Ну и в какую сторонку будем развиваться? Куда направлять инвестиции?
Модернизация, ау!
Вот такая национальная традиция.
Санкции . Хроника событий
