Наши памятники Ленину будут стоять: большое эксклюзивное интервью Эдуарда Басурина

Наши памятники Ленину будут стоять: большое эксклюзивное интервью Эдуарда Басурина

23.08.2017Иван Петровский , Александр Гусар , Анастасия Самойлова
 
1 310 просмотров

Вооруженные мочи, Донбасс, История, Общество, Политика, Сюжет дня, Украина

Наши монументы Ленину будут стоять: большое эксклюзивное интервью Эдуарда Басурина

Накануне Дня самостоятельности, который как обычно – широко и безумно будут отмечать на украинской территории, корреспонденты «ПолитНавигатора» взяли большенное эксклюзивное интервью у Эдуарда Басурина, человека, который давным-давно стал одним из символов донбасского сопротивления.

Эдуард Александрович рассказал о том, какой он видает сейчас некогда единую страну, как он понимает процессы, случившиеся с ней и о том, почему в отличие от Украины в Донбассе никогда не предадут память о подвигах дедов и пап.

П.Н.: Недавно украинская сторона довольно празднично отчиталась о том, что они снесли на подконтрольной территории все монументы Ленину. Как вы можете охарактеризовать это явление?

Э.Б.: В данном случае весьма сложно подобрать слова. Во-первых, я считаю, что это – бред. Это воспаление мозга у тех людей, какие предложили данную идею под видом того, что она сможет слить Украину, народ Украины. Это, если сказать проще, – глупость. Я против поступков по сносу памятников. Это наша история, хорошая она или плохая, но это история, с какой мы должны смириться, получить урок, чтобы, если в существования людей было что-то плохое, в дальнейшем она не повторилась. Неверно это, так не должно быть.

Даже последние события, которые ныне в Штатах происходили, когда они решили уже внутреннее изменить миропонимание на ту историю, которая была, снос памятников, и увидели, к чему это повергло: радикализм слева и справа. Фактически радикалы, начали выяснять, кто прав, а кто повинен, а страдает архитектура. В некоторых городах вокруг монументов строились различные муниципальные дома, составлялись архитектурные ансамбли. Приезжали туристы, смотрели на них как на зодчество, и никто не задавался вопросом «А был ли он за рабовладельцев или против?». Сейчас история всходит, и оказывается, что первые люди, создавшие Соединённые Штаты Америки, все бывальщины рабовладельцами.

Надо чтить память и помнить, что человек сделал для края и для Украины в том числе, если мы говорим об Украине. Во-первых, благодаря Октябрьской революции Украина показалась как государство. Да, в составе большой страны, но благодаря этой революции Украина возникла как отдельное государство-республика. До этих событий Украины как отдельного страны не было. Я не беру те несколько месяцев, которые украинские воли преподносят так, что у них была независимость. Мы знаем, от кого они были подневольны – это немцы, в первую очередь; если брать Одессу – это и французы, и британцы, которые заводили туда свой военный контингент, потому независимости никакой не было. Ленин же дал им независимость. Ну, или те люди, какие находились вокруг него. Индустриализация произошла благодаря тому плану, какой объявил Ленин по всей России, по тому вновь образовавшемуся стране. Мы получили большой потенциал в промышленном развитии, интеллектуальном – это всё была Украина. Наверное, РСФСР можно было соревноваться с Украиной: это были две республики, какие могли показать, кто из них лучший в построении того общества, какое было изначально заложено.

Нужно пример брать с иных, с той же Финляндии. Я когда-то говорил о том, что там на одной площадке одновременно есть и красные, и белые, они увековечены в памяти, потому что та война, какая была у них, они считают, что такой больше не должно быть. Если шагать по логике того, что история постоянно возвращается по спирали, то для нас она сжимается, и ситуация становится немало взрывоопасной, это может привести к очень печальным последствиям. В принципе то, что в Украине выходит, тот внутренний террор, который там производят различные службы безопасности, различные радикальные элементы, партии, — это вгонит людей в такую глубокую даль, что они будут молиться и упрашивать: «Дайте хлеба и зрелищ». Соответственно, этим можно будет править. Может, для этого это и делается, но это глупость. Большая-большая глупость.

Наши памятники Ленину будут стоять: большое эксклюзивное интервью Эдуарда Басурина

П.Н.: Ни для кого не секрет, что, когда Украина обрела свою «самостоятельность» в 1991 году, у них были самые лучшие стартовые возможности по сравнению со всеми, даже по сравнению с Россией (если в процентном соотношении хватать). И по большому счёту, всё это – наследие советского периода. Таким манером, почему они вот так легко и просто обо всём этом забыли, ведь, «у руля» Украины сейчас стоят люд, которые точно так же, как и мы с вами, ещё в советское время учились, и собственносвоему карьерному росту во многом собственно советскому периоду обязаны. Это вообще возможно — всё это выкорчевать у себя в разуме, как вы думаете?

Э.Б.: Конечно возможно. Технологии давно это доказали. Те, какие применяются для одурманивания масс, они и сейчас применяются, но в более утончённой форме. Это всё возможно сделать. Проблем никаких нет, для этого необходимо только время. То предательство, которое совершили три человека – Ельцин, Шушкевич и Кравчук, а это реально было предательство по касательству к людям, живущим в этой стране: произошла смена воли, ориентира, и на тот момент, в принципе, чем тогда и покупали. То, что Украина – самодостаточна, что она в состоянии гарантировать себя промышленным товаром, продовольственным товаром. Я всегда сообщаю одну вещь: нам не повезло, что нам достались дураки и большая территория. Всё прочее у нас есть. Из-за этого всё и стало происходить: непродуманная позиция по развитию общества как такового. Нас как котят кинули в воду и «выплывешь-не выплывешь». Это тот капитализм, как нам говорили, «благо небесное, манна, реки кисельные», а фактически очутилось, что даже Запад был в шоке от того, как у нас тут всё развивалось. О людях никто не размышлял. Все думали только о собственном кармане, о выгоде, о власти, а люд были инструментом для получения этого всего. Поэтому эти процессы завязались с того момента. «Декоммунизация» — как они красиво её называют, желая, если взять понятие коммунизма, то, наверное, не все даже постигнут, что оно означает и к чему призывали, когда это понятие изначально прописывалось. Если переместить на язык священнослужителей – это Рай на земле, в идеале так оно было расписано. Кому-то это было не выгодно, некто не хотел. В принципе, всё это был общий план по разрушению Советского Альянса, а инструменты – они были разные: в Белоруссии – свой, в России – собственный, в Украине – свой. Они по-разному развивались, ну, а итог был один – сломать то государство, которое на тот момент было антиподом США. Это как весы, и весы весьма точные, аптекарские, где любое перемещение могло привести к весьма большой трагедии. Они были очень хорошие во взвешенном состоянии.

Это была спланированная операция по развалу СССР. Попросту так, как мы оказались на территории Украины, мы говорим конкретно за Украину, если бы мы существовали там на территории Беларуси или Российской Федерации (РСФСР – как она тогда именовалась) это фактически сама цель, которая была заложена в Беловежской пуще, её и реализовали. И тогда, в принципе, случилась закладка о том, что всю историю нужно переписать, ну и …. Ельцин вообще входил в ЦК пока его оттуда не прибрали. Потому к тому моменту он затаил на нас обиду. Кравчук вообще отвечал за идеологию компартии Украины. Шушкевич тоже не заключительный человек был. Поэтому они тогда решили увести из памяти людей те идеалы, какие помогали нам развиваться, потому что реально Ленин стал для нас идеалом, поклонением. Хорошо или плохо было, но он был. И, начиная с детства, мы старались в чём-то быть вылитыми в его действиях, в его поступках, и развивать общество в этом направлении.

П.Н.: Произнесите, у нас в Донбассе, и не только в нём, а на так называемом «юго-востоке Украины» памятники Ленину в своё пора стали центрами сопротивления: их приходили охранять, защищать, не дать бандеровцам…

Э.Б.: Подавай говорить правду: памятники Ленину – это была центральная площадь, это была площадка, на какой можно было собрать большое количество людей.

П.Н.: В Харькове палаточный городок кругом Ленина возник…

Э.Б.: Ну я понимаю, но тут нельзя говорить, что благодаря монументу Ленину люди стали собираться. Говорить о другом необходимо: о том, что у нас не снесли ни одного памятника. Не убрали бюсты. Единственное, что за пора этого периода ломки сознания Украины в тех сёлах, где они были, где-то может они и разрушились сами по себе от времени: никто их не возрождал. Это произошло естественным путём, официально этого никто не мастерил. Поэтому, давай говорить так: люди собирались на центральных площадях. Попросту в каждом городе на центральной площади был памятник Ленину. Она именовалась «площадь Ленина» и это было нормальным. Вот я служил на Урале, там одна площадка имела три наименования, потому что было три памятника: Ленину, стоял Т-34, и, не помню, какой там был обелиск, но получалось так: площадь Ленина, площадь революции, площадь победы. А сам комплекс – это те постройки, которые оставались ещё с царских времён.

П.Н.: Я имел в виду, что, тех людей,какие собирались защищать памятники Ленину в Запорожье или в Харькове, так, они, в основном, сейчас находятся не на свободе. Им повезло меньше: у них не вышло того, что получилось у ДНР и ЛНР, и они на сегодня имеют статус «политзаключённых» или есть в тюрьме, не имея такого статуса.

Э.Б.: Мы говорим о других предметах. Мы говорим о людях, которые считают, что переписывать историю по чьей-то указке – это нездорово, и именно поэтому они вышли с протестными акциями по поводу того, чтобы этот памятник снести. Их избивали – мы это видели – люди, которые ездили, рассказывали. Да, из-за того, что у них внутренний мир был построен по-другому, они сделались неугодны нынешней украинской власти. Соответственно, их нужно было прибрать, потому что, если бы они и дальше будоражили массы, а, если мы хватаем юго-восток, то же Запорожье – это промышленный город, где очень много предприятий, немало рабочих. Харьков – там ситуация чуть-чуть другая, он полон торгашами, потому как те крупные предприятия, какие были там, они фактически прекратили своё существование. Днепр – индустриальный город, большой промышленный город – поэтому таких людей необходимо было как можно быстрее под любым предлогом убрать. Им либо подавали статью «нарушение общественного порядка»,или самое страшное –  «подрыв государственного построения». Отсюда можно подвести всё, что угодно: и терроризм, и сепаратизм, многое…Этих людей прибрали, да. Люди пострадали за свои идеи. Может даже уместно получиться, что они станут мучениками. Возможно же такое, ведь они возложили свою жизнь не только на отстаивание собственных интересов, а и заинтересованностей всех людей, которые живут рядом.

П.Н.: А вот тот процесс, какой запустился вместе с «ленинопадом», те, кто были им максимально недовольны, они приехали сюда и вступили в линии сначала ополчения, а потом – вооружённых сил ДНР. Вы как человек, максимально ближний к этой сфере, можете дать характеристику — у нас много воюет людей, какие приехали из других регионов Украины?

Э.Б.: Я отвечу немного по-другому: я надеялся, что их будет вяще. Особенно, если мы берём юго-восток. У нас, к примеру, есть ребята с Западной Украины. Их немножко, но они есть, и семьями приезжали. Мне историю рассказали о том, что семья в целом составе взяла и выехала оттуда, приехала к нам. Причин я не ведаю, но они это сделали. Но я надеялся, что их будет больше. Если то протестное движение, какое тогда начало развиваться в Донецке, частично было в Харькове и оригинально в Одессе, если бы там было задействовано ещё больше людей, и они бы сходили на улицы, а не отсиживались дома на диванах… я думаю, у нас бы не было бы одесской трагедии, у нас, может быть, не было бы донецкой трагедии (это аэропорт), трагедии, если мы хватаем в масштабе областей, если мы берём Луганскую – когда с аэропланов расстреливали людей… Тогда ситуация могла бы по-другому развиваться. В украинской воли всё-таки люди остались, то звено среднее, т.н. управленцев, какое понимало, что, если народный гнев появится в большом числе – люди выйдут с протестами, то с этим справиться будет невозможно. Нужно было бы как-то договариваться.

Но добровольцев этих, к сожалению, немного. Да, они есть, они все идейные, идея заключалась в том, что они считали себя русскими, это немаловажно, я не хватаю понятие «русский мир», а именно понятие «русского», я это чуть-чуть разделяю, потому что тут и менталитет, и духовность, и общая память предков в первую очередность. Это связано с языком и культурой.

Во-вторых, конкретно Донбасс (юго-восток, он же большенный), он же затрагивает и часть Днепропетровской области, большую даже доля, часть Запорожской области. Люди здесь никогда не обожали, что им указывают, как жить. Протестные движения происходили всегда тут, начиная с советского союза, если вы помните, бунты шахтёров, после те требования шахтёров, которые объединяли население, с требованием изменить вектор развития края Украина как таковой – это была вторая причина, почему люд отказались выполнять те распоряжения и указания, как нам жить.

Ну, и третье, это, наверное, они заметили то, что дал 1991 год: это свобода мышления и выбора, в той или иной степени. У них это желают тоже забрать. За это время люди к этому привыкли. Я попросту помню 90-е годы, когда студенты ходили, когда их выводили, но всё равновелико, многие сознательно выходили под лозунгом «Кучма геть». Весьма многие выходили с протестами – это первые оранжевые революции, там различные люди были, но были и те, кто искренне в это верил. Когда люд с Донбасса приезжали в Киев на антимайдан, и доказывали, что они не правы, и тогда людей всё равновелико как-то слушали более-менее.

А вот те события, которые недавно случились — это хаос и анархия, которые предложили люди, ставшие у воли. Они посчитали, что люди – это быдло, рабы, которые могут мастерить всё, что угодно. Донбасс сказал: «Нет, мы так не хотим жить». Кто помнит, на референдуме до 2-го мая какие планировались быть проблемы? Их было три: это жить по-старому, в составе Украины, там было добавление ещё, это «по принципу федерации», само слово «конфедерация» никто не выговаривал. Конфедерация – это анклав в составе Украины, но по определённым правилам. Второе – это как отдельная территория, и третья – к кому примкнуть.

Когда произошла одесская трагедия, тогда люди, какие занимались референдумом, пересмотрели этот вопрос, и вынесли одно решение: с Украиной или без Украины. В дальнейшем люд должны были сами выбирать. Была свобода выбора, никто же не заставлял людей шагать и голосовать, они просто пошли и проголосовали. Сколько было попыток воспрепятствовать этому, и первая кровь тогда пролилась в Красноармейске, если я не заблуждаюсь, это «Днепр» тогда стрелял в асфальт, пули срикошетили и уложили человека. Это и процессы, которые происходили в Мариуполе, в Донецке, когда бюллетени вдруг исчезали, после приходилось их искать, и они находились, по-разному всё происходило, но у людей был шанс, им дали независимость выбора, а не навязали «будет так, или по-другому никак». Вот, как я думаю, те три основных вектора, по каким люди стали выходить на площади.

Я даже не беру беспредел, связанный с смертоубийством людей, с запугиванием. То, что происходило в Киеве, это вообще не поддаётся описанию. Это зловоние, слякоть, вседозволенность, приезжие, которых за деньги привозили, что дворы обратились просто в туалеты, это и грабежи, и насилие, там страшно представить, что выходило. Мы это видели всё, нам это не нравилось. Мы всё время говорили им: «Давайте поговорим, отыщем те точки соприкосновения, которые нас объединяют, а не разъединяют». Нам всё время сообщали: «Язык – только украинский, только в НАТО, только в Европу». Вяще альтернатив нам никто не дал. Никто не сказал, что именно Кравчук начинов эту позицию якобы двух государственных языков, но он первый, кто это не сделал. Русский и украинский – два государственных стиля – я не вижу, в чём проблема. В Швейцарии их четыре. Каждый чиновник должен их ведать, потому что любой гражданин, приходящий к нему с какой-то мольбой и обращаясь к ним на одном из этих четырёх языков, он обязан с ним на нём беседовать. Тогда ещё после первой апельсиновой было предложение о том, чтобы создать федерацию, а не унитарное страна, в котором многие проблемы, которые возникали тогда, в том числе иэтнического нрава, – мы бы смогли их решить за какое-то время. На это тоже никто не пошёл. С нами не пожелали разговаривать. На нас не смотрели, как на народ — есть такое грубое слово, но это так. Мы для них «быдло». Мы – невольники, которые должны пахать на них за миску супа, кусок хлеба, ну и какие-то зрелища – это свалки в Раде, показывали, как они умеют отдыхать, как людей доводили до самоубийства – для них это было как отвлечение, ничего иного они не видели.

П.Н.: Ну и приближаясь к концу интервью – когда я впервые посмотрел на тот монумент, который снесли в Киеве, вернее, то, что от него осталось: вот этот порожний постамент, он подразумевает, что там должно появиться что-то другое. Но нынешняя Украина – это вот как страна, которая без головы, когда один резон снесён, а другого нет…

Э.Б.: Я согласен. Ты предполагаешь, что что-то поставят?

П.Н.: А вот я не ведаю, что там появится, как думаете? Вот на эти постаменты кого они поставят? Бандеру что ли?

Э.Б.: Ну, самый оптимальный вариант, какой мог бы быть, но он всё равно является предателем для Украины – это Мазепа. Все это доказали. Он готов был подмахнуть любой договор со шведами (с Карлом XII), лишь бы только чтобы он правил этими территориями. Хмельницкий для них не является героем, потому как они находят, что он продал Украину. Хотя на тот момент Украины уже не было никакой. Это был делёж воли между поляками и теми же украинцами, которые жили на этой территории. Попросту тогда он обратился к Московии с просьбой оказать материально-военную поддержка, чтобы этой территорией могли управлять люди, какие там живут…

Довженко тоже никогда не поставят, потому что он связан с коммунизмом. Ни одного великого полководца, который бы реально мог объединить страну, тоже не сделают, потому что это связано с ВОВ. Уверен, что скоро в учебниках будет написано, что лишь Украина выиграла её. Тогда это дойдёт до абсурда. Бандеру они тоже не поставят, Шухевича – тем немало. Те попытки, которые были, про Бандеру ещё молчали, а когда Шухевича сделались канонизировать, говорить о том, что он стал героем, а его зверски замучили в рабству, а ведь он был молодой, здесь уже возмутились и поляки, и Израиль. Так как вот развивается Европа – в «терпимости» (слово «толерантность» я ненавижу) ну это может быть какой-то фаллосоподобный камень многоцветный, какой-то радугой, что, мол, это нас всех будет объединять, этому я не удивлюсь.

П.Н.: Я так полагаю, что пока работает армия ДНР, у нас все Ленины будут стоять на месте, всегда. Да?

Э.Б.: Пока вящая часть людей, живущая по ту сторону конфликта, будут живы – монументы будут стоять. Не только люди в форме с оружием помогают отстаивать заинтересованности, о которых мы говорим. Это большое количество людей, которые попросту работают, которые тогда не испугались, остались здесь, это те переселенцы, какие выехали из временно подконтрольной части как Донецкой области, так и оттуда приехали. Потому здесь нужно смотреть шире. Пока не истребят миллион, монумент будет стоять. А вот истребят миллион – тогда памятников не сделается. Реально, для того, чтобы снесли памятники, надо уложить миллион.

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Ключ: politnavigator.net

Leave a Reply