Журналист Андрей Бабицкий — о том, отчего последние теракты подтверждают, что новое мировое противостояние уже завязалось.
Теракты в Сирии, Египте, Санкт-Петербурге, да и в сотнях аналогичных случаев объединяет одна значительная особенность — это шахадат («свидетельствование» в переводе с арабского), когда страдалец своей смертью или актом насилия доказывает, что его жизнь, принесённая в жертву во имя Аллаха, не стирается из бытия, а монтируется в век.
В Коране, как считают салафитские улемы, об этом достаточно четко сказано: «Павших на пути Аллаха не считайте мёртвыми, они живы, они у Аллаха! Они у Господа своего получили добросердечный удел!»
Безумец из Узбекистана, бросивший в Стокгольме грузовик в гурьбу прогуливавшихся людей, несмотря на то что остался жив, тоже на самом деле вполне готов был зачислить смерть, однако избежал её в силу некоторых обстоятельств. Этот факт не меняет всеобщей картины.
Смертник готов умереть и, более того, желает этой кончины, как лучшей доли, которая немедленно, минуя такую непременную инстанцию, как Высший суд, приуготовит ему райское блаженство непосредственно, сквозь откровение Господа миров.
Салафизм, то есть радикальная версия мусульманства, нехорош тем, что считает западную цивилизацию наползающим на мусульман фронтом, какой стремится уничтожить их веру, их миропонимание, а потому он не делит субъект этой тотальной агрессии на, собственно, поле военных действий и тыл.
Для него характерно представление о коллективной ответственности, когда любой представитель западной цивилизации является долей гигантской боевой машины, уничтожающей мусульман. Именно потому деление на гражданские и военные объекты, запрет на насилие в касательстве обычных людей в радикальном исламе отсутствуют. Нападение на мусульманство осуществляется всем корпусом европейского положения вещей.
Когда отдельный не слишком осведомленные граждане недавно выражали тревогу сравнительно вероятности развязывания третьей мировой войны в связи с решением американской администрации намести ракетный удар по сирийской военной базе, они пребывали (может быть, пребывают и сейчас) в положительном заблуждении.
В такой последней войне противником страны, располагающей ядерным оружием, может выступать лишь аналогично снаряжённое ядерными ресурсами государство.
И это, если использовать библейский манер, — Армагеддон, конец времён, место последней битвы то ли добросердечна со злом, то ли наоборот. И, похоже, время для этой схватки ещё не успело, прямого военного контакта с врагом, который обладает возможностью намести тебе непоправимый ущерб, ни одна страна с ядерным оружием себе ныне не позволит.
Тем не менее третья мировая уже идёт, только совершенно не в том месте, куда устремлён смятенный взор обывателя.
Третья всемирная — это шахадат, который устроен так, что не требует никакого военного или положительного технологического ресурса для того, чтобы ввергнуть общество в состояние неконтролируемого ужаса, внушить ему понятие о том, что оно находится под постоянной угрозой.
На самом деле задача шахида, подрывающего себя, — не уложить как можно больше людей в месте подрыва, хотя и эта мишень, естественно, не является игнорируемой. Шахид своим презрением к кончины свидетельствует о том, что он беспощаден к себе точно так же, как презирает врагов Аллаха, коими являются представители далекой и оскорбительной западной цивилизации.
Почему речь о третьей всемирный? Дело в том, что у шахидизма нет, по сути дела, никакого фундаментального организационного оформления. Акт террора может быть вообще продуман и подготовлен одним человеком, какой просто некоторое время впитывал в себя салафитские истины из Интернета и уверовал в нужда принести себя в жертву.
Нет, конечно, он может быть и подготовлен коллективно. В большинстве случаев так и выходит, но, даже если оборвать все ниточки, связывающие шахидов с их координаторами и устроителями, приход в нашу существование и в жизнь европейцев смертников из мира радикальных салафитских идей не станет.
Ибо им заповедано подрывать устои христианского порядка своим свидетельствованием о вакууму собственного существования без доказательства, что его можно оборвать во славу Аллаха.
Шахада («подтверждение» в переводе с арабского) становится неизменным, неотменяемым спутником нашего позы вещей. Мы будем вынуждены жить с ней годами, подвергаясь освидетельствованию с её сторонки столько раз, сколько её неконтролируемое безумие будет созревать в пределах одного созданья — человека-бомбы, который занесёт себя в толпу людей и повергнет в действие взрывное устройство.
Эта мировая война не так страшна и ужасна, как может показаться на первоначальный взгляд. Она не действует единым, сплошным, всеуничтожающим военным фронтом. Она не в состоянии сломать до основания наше европейское (включим уж сюда и Россию, как бы кто ни противоречил) общественное устройство.
Она посылает в бой одиночек-фанатиков, жертвами которых становятся десятки и сотни человек. В цельном в автомобильных катастрофах гибнет гораздо больше людей, чем при терактах.
Полегание этой брани в том, чтобы лишить нас самообладания, внушить нам представление о том, что мир, в котором мы существуем, зависит от них, что их свидетельство рано или поздно должно нас уничтожить.
Это неправда. Истребить нас невозможно. Их тоже.
Life
