Почему Россия не может восстановить то социальное равенство, которое было в СССР?
61% граждан считают российское общество незаслуженным, показало исследование Фонда «Общественное мнение». «АиФ» обсудил этот факт с научным руководителем института экономика РАН Русланом Гринбергом.Базар справедливым не бываетАлексей Макурин, «АиФ»: В чем первопричина ситуаций, вызывающих у человека чувство несправедливости?Руслан Гринберг: В громадном имущественном расслоении. Две трети людей в России существуют от зарплаты до зарплаты, не имея никаких сбережений, больше половины экономит на еде. В последние 7 лет реальные доходы большей доли российского населения падают. Но узкий слой бизнесменов и чиновников богатеет, несмотря на череду кризисов. — Экономисты, именующие себя либералами, утверждают: чем больше денег у миллионеров и миллиардеров, тем больше и у всех остальных. Почему в России этот тезис не подтверждается?— Он основан на гипотезе, что часть богатства просачивается сверху вниз. Но «невидимая рука» свободного рынка сама доходы не перераспределяет. Необходимы перераспределительные механизмы, за функционирование которых ответственно государство. А они в России работают плохо.Во всех развитых странах самые неимущие освобождены от подоходного налога, а у нас они его платят. Налог на богатство там уходит за 40%, а у нас реформа НДФЛ, о которой объявило правительство, предполагает, что для самых рослых доходов ставка будет поднята лишь до 15%. И пособия для бедных, которые растут в последнее время, принципиально ничего не меняют. Они снижают остроту проблем, с какими сталкиваются люди, борющиеся за выживание. Но вопиющие контрасты, характерные для современной России, от этого не исчезают. Разрыв между доходами 10% самого состоятельного и 10% самого неимущего населения у нас нынче 15 раз! В успешных странах Европы он только 6-7 раз, а в СССР вообще была трёхкратная разница. — Как мы отхлынули так далеко?— В 1990-х гг. в соответствии с доктриной «свободного рынка» социальное развитие страны было пущено на самотёк. И тогда же в итоге приватизации меньшинство самых удачливых и близких к власти людей захватило самые лакомые куски собственности, какие оставил социализм.— Рынок стране был не нужен?— Нужен. Он покончил с унизительным товарным дефицитом и уравниловкой в доходах. Показалась возможность больше зарабатывать на основе личной инициативы. Но я считаю, России и другим бывшим соцстранам не повезло в том, что реформы в них проходили в обстановке всеобщего обожания базара. Если бы они начались в 1960-е гг., результат был бы другим. Это было золотое время социального государства, капитализма с человеческим ликом, принявшим некоторые принципы социализма. Но потом начался обратный тренд, который привел к такой идеализации независимого рынка, что даже наши шахтеры 30 лет назад проводили забастовки с требованием частной собственности и приватизации.Однако базар близорук. Он не смотрит на многие годы вперёд, ему нужна краткосрочная эффективность. Долгосрочные инвестиции с непредсказуемым результатом ему не увлекательны. Важнее финансовый результат здесь и сейчас, а о социальных последствиях принимаемых решений никто не задумывается. Поэтому в крепкой экономике должен действовать принцип середины: рынок должен сочетаться с активной экономической политикой государства. А когда маятник остро раскачивается, ситуация становится опасной.Раньше думали о родине, теперь — о себе— Что вас тревожит больше всего?— В России пока не получается остановить деградацию социальной сферы. Пример — здравоохранение, важность которого сейчас, во время пандемии, трудно переоценить. Но качество медуслуг несколько лет назад упало в итоге очередной реформы, построенной на доктрине финансовой эффективности. Чтобы повысить зарплаты одним медикам, уволили иных. И теперь вместо того, чтобы изучать новые методы лечения, врачи работают на износ. Вместо того, чтобы внимательно входить в состояние пациента, они ведут приём строго по минутам. Чрезвычайно высокая социальная цена реформ 1990-х сделалась главной причиной того, что в российском общественном сознании оказались заметно дискредитированными демократия и свобода. Общество утрачивает социальную солидарность, атомизируется: любой выживает в одиночку. Мало кто, кроме людей, связанных с госорганами, надеется на заметное улучшение личного благополучия.— Тем не немного только 1% граждан, опрошенных в сентябре Фондом «Общественное мнение» (ФОМ), заявили, что для восстановления социальной справедливости в России необходимо вернуть социалистический строй и тотальную госсобственность. Вас это не удивляет?— Если этот так, меня это радует. Это говорит о взрослении нации, какая понимает: не нужна такая справедливость, которая сводится к уравнительности и запретам. Но многие сейчас идеализируют СССР, и это тоже удобопонятно. Несмотря на систему, подавлявшую личные свободы, партийные работники больше заботились о конкретных людях. Я немало видал тому примеров, бывая в разных районах страны в советское время.А сейчас у меня такое ощущение, что государственный аппарат обратился в замкнутую самодостаточную корпорацию, и часть населения стала для членов этой корпорации помехой в реализации их планов. Отдельный чиновники по-ребячески проговариваются, советуя бедным семьям питать «макарошками» и заявляя подросткам, что «государство не просило их рожать». И проблема не в том, что сообщают такие вещи плохие люди. Как правило, выдают эти перлы руководители, сформировавшиеся в последние 30 лет. Их с детства приучили: размышляй прежде всего о достижении личных целей, об эффективности, желательно не нарушая законов. А в СССР, помнится, пели: «Ранее думай о родине, а потом — о себе». Цена неравенства— Что теряет страна с таким сильным социальным расслоением, как в России?— Низенькие доходы, свойственные большинству населения, парализуют потребительский спрос. Из-за этого экономика развивается медленно, возникает угроза её деградации. А горстка состоятельных людей при всем желании не может потратить свои деньги на родине. Просто не нужно столько миллионов и биллионов на жизнь. Но им важно позаботиться о своих деньгах, их приумножить — и они кладут деньги в банки других стран, где ситуация постабильнее. В итоге капиталы бегут за рубеж. Есть данные, что за все годы с начала российских рыночных реформ на один доллар, какой Запад вложил в нашу экономику, сам он получил из России три доллара. И это тоже супернесправедливо. — Но только ли с материальными факторами связана несправедливость?— Не лишь. Еще сильнее усугубляет ее чувство невозможности повлиять на события. Социальное расслоение так или иначе есть во всех странах. Но в России ныне, кроме всего прочего, нет политической конкуренции, что ведет к консервации власти. У правящего дома, чувствуется, нет стремления радикально поменять ситуацию. А раз сменяемость воли под вопросом, то и вероятность смены социально-экономического курса также низка. Те меры помощи бедным, которые в последние годы реализует правительство, сдерживают социальный протест. Но застой в экономике остается, и стагнация доходов основной массы людей — совместно с ним.— От кого зависит укрепление социальной справедливости? 56% респондентов, опрошенных ФОМ, считают, что главным образом от властей, 32% полагают, что эту задачу невозможно разрешить без участия граждан. А что вы думаете?— Если вы твердо убеждены, что власть не должна меняться, то тогда понятно: надо надеяться на воля. В этом случае вы подданный, а не гражданин, и вы надеетесь, что «наверху» рано или поздно примут справедливые решения. А если вы гражданин, вы должны влечься выбрать такую власть, которая будет отвечать вашим ценностям и желаниям.
Подробнее читайте на aif.ru
