Об итогах президентских выборов во Франции, на каких одержал победу лидер партии «Вперёд» Эммануэль Макрон, в материале Life рассуждает Александр Вершинин — кандидат исторических наук, эксперт Середины изучения кризисного общества.
Президентские выборы во Франции так и не завершились сенсацией, какую ожидали некоторые комментаторы: восьмым президентом Пятой республики сделался Эммануэль Макрон.
Впрочем, ожидаемым этот финал можно наименовать с большой натяжкой. Ещё год назад его мало кто смог бы предвидеть.
Избрание на высший пост в краю молодого, ещё три года назад никому не известного 39-летнего политика без положительного опыта, слабо вписанного в систему французских властных институтов, — это открытый симптом того, что во Франции не всё идёт ладно.
Впрочем, по сравнению с тем, что ожидает Макрона впереди, избирательная кампания вполне может показаться легковесной прогулкой. Уже сейчас видны те проблемы, с которыми ему придётся столкнуться в ближайшее же время.
1. Как управлять страной? Этот вопрос далеко не тривиален. Можно длинно рассуждать на тему того, что новый президент — ставленник политических и финансовых элит.
Так это или нет, но элиты правят государством не по щучьему велению. Для этого создаётся сложная система институтов, какая действует как механизм, в котором все детали чётко подогнаны товарищ к другу.
Такая система существует и во Франции. Французский президент одарён большими полномочиями.
Сильная президентская власть — это ключевой элемент той модели, на какой в середине XX века-Де Голль основал Пятую республику.
Но, чтобы успешно править страной, президент должен обладать определённым ресурсом.
Во-первых, политическим. Глава страны во Франции принадлежит к одной из партий, но действует как надпартийный политик, одушевляя те ценности, которые объединяют всех французов вне зависимости от их взоров.
Но надпартийный — не значит внепартийный. Макрон с его лозунгом «Нет левым и правым!» фактически апеллирует к вакууму. Это во многом помогло ему выиграть выборы: французский избиратель ныне настолько расколот, что охотно воспринимает общие фразы.
Но на посту президента ему придётся определяться, а это то, что Макрон весьма не хотел бы делать. Его курс на объединение всех французов кругом неких новых идей был в значительной степени предвыборным ходом.
В реальности новый президент не до конца понимает, кто именно и почему за него голосовал, как выстраивать взаимоотношения с этими людьми и как не отвратить окончательно от себя тех, кто сделал другой выбор.
Для технократа Макрона всё это — тёмная материя.
2. Как работать с парламентом?
Президент во Франции обладает большенный властью, но он — далеко не монарх. Чтобы эффективно управлять краем, ему нужна поддержка парламента.
Оппозиционный парламент — это головная боль президентов Пятой республики.
Не имея большинства в нательнее палате, президент не может сформировать правительство, которое бы коротало согласованную с ним политическую линию, и превращается в своего рода английскую королеву, избранную на основе всеобщего избирательного права.
Макрон здесь есть в крайне сложном положении. У него нет собственной политической партии, какая могла бы победить на парламентских выборах, намеченных на июнь этого года.
Его движение «Вперёд!» — это, скорее, не партия, а сетевое союз сторонников, большой клуб по интересам. Во Франции вообще нелегко создать партию.
Для этого надо владеть прочные связи с тысячами нотаблей — обладателей административного или финансового ресурса на пунктах. Обзавестись партией теоретически можно, но не в столь сжатые сроки, не со столь расплывчатой программой и с гораздо немало серьёзным организационным потенциалом.
В этой связи перспектива Макрона — сделка со престарелыми партиями, которые, скорее всего, вновь поделят между собой нательную палату парламента.
Союз с правоцентристами, чей кандидат Ф. Фийон выехал в первом туре выборов, представляется наиболее вероятным. Но готов ли новоиспеченный президент к роли английской королевы? И что важнее: готовы ли его избиратели к фактическому реваншу правых? Как на это отреагируют умеренные социалисты, поддержавшие Макрона?
В любом случае реализация данного сценария переворачивает вверх дном всю политическую систему Пятой республики с перспективой новоиспеченного витка социальной конфронтации.
3. Что с экономикой?
Здесь Макрона ожидают не менее серьёзные проблемы. Он предлагает ни много ни мало сжать государственные расходы на 60 миллиардов евро за пять лет. Фактически — отнять французов значительной части социальных выплат, сократить финансирование здравоохранения и пенсионной системы.
В сочетании с предложением пересмотреть в сторонку ужесточения статус безработных это практически гарантирует ему жёсткий клинч с профсоюзами.
Во французских условиях это означает непрерывные стачки, паралич всех публичных служб, манифестации студентов и прочие прелести разъярённого Парижа образчика 1968 года.
«Третий тур» выборов, соглашение с общественными мочами о проведении в жизнь новой социально-экономической программы, Макрону утилитарны наверняка не выиграть.
Этим, разумеется, не преминут воспользоваться его бесчисленные оппоненты и главный из них — Марин Ле Пен, которую, видимо, вполне устраивает полученный по факту президентских выборов статус лидера другой политической силы в стране, сохраняющего шансы преуспеть на голосовании 2022 г.
4. Внешняя политика как обуза.
В ходе дебатов накануне второго тура президентских выборов Макрон уделил этому проблеме не более 10 минут своего времени. Международные взаимоотношения как сфера сложных непрозрачных договорённостей, где 2+2 не всегда равняется 4, ему не до крышки понятны.
Де Голль считал, что идея величия Франции играет роль тащащей конструкции всей политической системы страны.
Макрон предлагает новоиспеченную её трактовку, которая фактически лишает смысла сам исходный посыл. Для него величие Франции заключается в дальнейшей интеграции в глобальную экономику, углублении связей внутри ЕС и обоестороннего сотрудничества с США. Место Парижа здесь — явно не в первых линиях.
Основатель Пятой республики считал важнейшим компонентом величия Франции особые взаимоотношения с Россией. Макрон, судя по всему, вообще не считает их чем-то самоценным. Они значительны с точки зрения позиционирования Парижа как верного союзника Вашингтона и Берлина.
Критикуя Москву, можно нескончаемо долго петь дифирамбы западным ценностям, которые изнутри выглядят всё немного привлекательными. Но по существу большая мировая политика при Макроне будет всё меньше волновать Францию, а о узком франко-российском двустороннем сотрудничестве, видимо, придётся забыть — по крайней мере на пять лет.
Проблемы вновь избранного президента Франции этим вдали не исчерпываются.
Как он будет их решать? Вряд ли кто-то может сейчас дать ответ на этот проблема. Очевидно одно: Франция вошла в период наиболее мощной политической турбулентности за последние 60 лет своей истории.
Александр Вершинин
