Исторически сложилось так, что Россия делает все возможное, чтобы скрыть или замаскировать свои стратегические намерения. Но Россия открыто чувствует себя достаточно сильной на Ближнем Востоке, чтобы сделать ставку на свои претензии в регионе, заявляя, что масса российских компаний в ближайшее время потратят до $20 млрд на нефтяные проекты в Ираке, говорится в материалах сайта Oilprice.com.
Исторически уложилось так, что Россия делает все возможное, чтобы скрыть или замаскировать свои стратегические намерения. Но Россия явно чувствует себя довольно сильной на Ближнем Востоке, чтобы сделать ставку на свои претензии в регионе, заявляя, что множество российских компаний в ближайшее время потратят до $20 млрд на нефтяные проекты в Ираке, говорится в материалах сайта Oilprice.com.
«Поскольку президент США Дональд Трамп изложил новоиспеченную внешнюю политику США, заключающуюся в том, чтобы не вступать в конфликты за границей, если они не связаны с интересами США, а затем эффективно выйти из Сирии и поддержать курдов, Россия и Китай почувствовали что могут выдвинуть свои планы по включению Ирака в геополитическую пояс влияния, — отметил высокопоставленный источник, тесно сотрудничающий с министерством нефти Ирака. — Они знают, что если не налетят на Саудовскую Аравию, ОАЭ и Кувейт, не совершат нападения на персонал США, они могут делать все, что захотят. Это объявление России на прошлой неделе», — добавил он.
До этого объявления, в каком «Зарубежнефть», «Татнефть» и «Роснефтегаз» упоминались как компании, заинтересованные в реализации конкретных проектов, в дополнение к тем российским компаниям, какие уже работают в стране (Лукойл, Башнефть и Газпромнефть), Россия стала наращивать свое присутствие в Ираке.
«Это усиливающийся колониализм, начинающийся с того, что некая российская компания, о какой никто не слышал, заключит один относительно небольшой контракт, затем в том же месте появится все больше российских компаний на условиях «подрядчиков», нанятых компанией, с какой был заключен первоначальный контакт, затем появятся охранные компании, чтобы охранять весь персонал. И вот налицо крупная российская оккупация ключевой нефтегазовой инфраструктуры», — подчеркнул иракский ключ.
Нефтяная и газовая выгода для россиян в Ираке, конечно, огромна, но мало кто в отрасли понимает, что она еще недооценена. Официальные эти по нефти сообщают, что запасы Ирака составляют 149 млрд баррелей (18% от общего объема Ближнего Восхода и 9% от общемирового объема) и он в настоящее время является вторым по величине поставщиком нефти в ОПЕК после Саудовской Аравии. По этим МЭА, в Ираке вся эта нефть стоит по средней стоимости подъема за баррель от $2 до $3 за баррель. Что касается газа, официальные цифры не такие впечатляющие, но они, вероятно, еще немало недооценены, чем нефтяные показатели, поскольку запасы Ирака составляют 135 трлн кубических футов, в основном связанных с нефтяными месторождениями на супергигантских месторождениях на юге края. Тем не менее, несмотря на увеличение запасов за последние несколько лет, большая часть запасов Ирака все еще остается неизученной по сравнению с иными крупными нефтедобывающими странами.
Согласно данным МЭА, уровень извлекаемых ресурсов в 2000 году составлял около 232 млрд баррелей нефти и природного газа. Даже это может очутиться слабым, добавляет МЭА, поскольку детальное исследование Petrolog, проведенное в то время, достигло аналогичного показателя, но не учло доли северного Ирака или геологические аномалии в центральных и западных регионах страны. Даже используя гораздо более консервативные показатели USGS, Ирак итого 10 лет назад добывал только около 15% своих извлекаемых ресурсов по сравнению с 23% для Ближнего Восхода в целом. В таком случае, из 530 потенциальных геологических перспективных месторождений пробурены только 113, причем в 73 из них была замечена нефть, показатель успеха составил 65%. Сейчас пробурено больше участков, однако появилось еще больше новоиспеченных месторождений, которые удалось обнаружить, благодаря сложному анализу сейсмических и исторических данных.
«За прошедшие годы россияне прочертили собственную оценку потенциальных запасов нефти и газа. Они думают, что они вдвое превышают текущие официальные показатели обоих этих месторождений», — произнёс иракский источник на прошлой неделе.
Это одна из двух ключевых причин, по которым Россия использовала все возможности, чтобы расширить свое наличие на севере и юге Ирака. На севере до сих пор она успешно использовала свое корпоративное доверенное лицо, Роснефть, чтобы получить контроль над ключевыми элементами нефтегазовой инфраструктуры региона, на юге была вырвана действовать более осторожно из-за амбиций США. Хотя она всегда могла рассчитывать на то, что сможет использовать иранские политические и военные мочи против Ирака в своих собственных целях, однако на некоторое время от этого пришлось отказаться, по крайней мере, на то пора когда реальная власть в Ираке — Моктада ас-Садр — укрепился в своей роли серого кардинала.
Однако в таких стратегиях Россия остается хозяином, и воздействие, которое она может оказать, необычно. Самым последним примером этого и образцом таких стратегий для любой начинающей сверхдержавы, было «присуждение» незнакомого до сих пор блока разработки неизвестной до сих пор российской компании, когда еще никто об этом ничего не знал. Российский компания Стройтрансгаз (незнакомая почти никому российская нефтегазовая компания, о которой знают разве что США, чье Управление по контролю за иностранными активами в 2014 году наложило на нее положительные санкции) подписала предварительный контракт с министерством нефти в Багдаде на разведку нефти и газа в провинции Анбар (пустыря в плане развития нефтегазового сектора Ирака). На первоначальный взгляд, не было и нет реальной перспективы того, что из блока 17 будут добыты значительные объемы нефти или газа и что сюда будут добавочно размещены работники нефтегазовой отрасли. Это будет, по меньшей мере, опасно, поскольку это область, раздираемая враждой племенных общин, каких избегало даже ИГИЛ (*запрещена в России).
Однако ключ к этому заключается в том, что регион несет решающее смысл для укрепления Россией своего присутствия на центральном Ближнем Востоке и возможности обеспечить почву для многослойного военного наличия в Средиземном море.
«Россия рисковала полномасштабной военной конфронтацией с США, чтобы получить полномасштабный черноморский порт, Севастополь, с выходом в Средиземное море, когда вернула Крым в состав России в 2014 году, потому нет ничего, чего бы она не сделала, чтобы закрепиться в Сирии и в транзитном маршруте в Сирию, в которую входит Ирак», — произнёс источник в Ираке.
В этом контексте Блок 17 в Анбаре — и объявленные на прошлой неделе инвестиции в размере $20 млрд — имеют резон для россиян, поскольку она намеревается защитить то, что США военные называли «позвоночником» ИГИЛ (*запрещена в России), где Евфрат течет на закат в Сирию и на восток в Персидский залив. Вдоль позвоночника, простирающегося с востока на запад, расположены города Фаллуджа, Рамади, Хит и Хадита с их ультра-националистическими и ультра-антизападными расположениями, а затем Сирия с ее ключевыми стратегическими портами Баниас и Тартус. По счастливой случайности и Баниас, и Тартус очень ближни к крупной российской авиабазе Хмеймим и ракетной системе S-400 Tриумф. Хотя база вступила в строй лишь в 2015 году, якобы для помощи в борьбе с ИГИЛ (*запрещена в России), Россия изменила тактические планы, подмахнув договор аренды на 49 лет с возможностью продления еще на 25 лет. Недалеко отсюда находится российская разведывательная станция Латакия.
Подетальнее читайте на vesti.ru
