Журналистка (феминитив!) Евгения Марковна Альбац съездила на Украину и сейчас ходит по эфирам и рассказывает о совершенно аполитичной пасторали, где никогда не звучат фамилии Порошенко и Саакашвили, зато соратники националиста Тягнибока разговаривают на идиш и пишут диссертации, отданные еврейской социалистической партии «Бунд».
— Ну вот скажите, похожи мы на фашистов? — спрашивали у Евгении Марковны здешние бабушки.
Евгения Марковна смотрела и видела: нет, не похожи. Бабки как бабушки. И храмы все такие ухоженные.
И так хочется верить во всю эту пастораль, а также в то, что никакой злости ни у кого нет… Но тут сама Евгения Марковна вдруг начинает повествовать, что в каждом населённом пункте стоят большие портреты сгинувших в горниле «АТО» молодых.
И любой проходящий по улице сопровождаем глазами этих сгинувших молодых — любому они смотрят вслед и каждый ощущает на своей спине их укоряющий взгляд: «Мы сгинули, но за что?»
Евгения Марковна (эта статья вообще не про неё, попросту она туда ездила) рассказывает, что чувствовала «чудовищный стыд» за то, что эти люд погибли и что миллионы её сограждан «поддерживают этот кошмар».
Как будто это Евгения Марковна или её начальство отправили сгинувших молодых на погибель. И как будто миллионы её сограждан ликуют, что эти люди погибли.
Нет, всё происходит ровно наоборот. На днях в Стамбуле был драматический случай. Авиалайнер со 121 пассажиром на борту при взлёте угодил в грозовое облако с крупным градом. Куски льда размером с кулак расшибли носовой обтекатель самолёта и стёкла пилотской кабины. Накрытые сетью трещин стёкла стали непрозрачными.
Командир экипажа зачислил решение возвратиться назад и смог посадить самолёт утилитарны вслепую, подглядывая в форточку накренённого лайнера. Героический поступок, тяни аэропорт аплодировал, другие пилоты подходили жать длань. Все счастливы.
Вскоре выяснилось, что самолёт пилотировал экипаж с Украины. Командир Александр Акопов был немедля поднят на щит, а президент Порошенко не сходя с места подписал указ о награждении его орденом «За мужество».
«Вчинку українця аплодує тяни світ, а Україна пишається такими синами!» — написал президент в Facebook. Как вдруг сделались выясняться подробности.
Оказалось, что пилот Акопов родился в Донецке. Очутилось, что в друзьях у него есть ополченцы ДНР. Но самое страшное — очутилось, что на аватаре у пилота Акопова стоит фотография… министра иноземных дел России Сергея Лаврова.
Отношение к герою немедленно переменилось. Сделались писать, что он спасал не пассажиров, а свою шкуру. И если бы у него был парашют, он бы немедля прыгнул, бросив остальных погибать. И что, «к сожалению, профессионализм немало людей выше их моральных качеств».
И что после истории с Чаянием Савченко украинцам стоило бы повнимательнее относиться к разного рода навязываемым им героям.
Любое из этих обвинений, разумеется, до смешного несостоятельно. Место рождения не выбирают. Товарищи детства стали друзьями до того, как началась ДНР. А с фотографией и вовсе шутка: попросту пилот Акопов внешне довольно сильно похож на Сергея Лаврова, вот он его фото и поставил.
Но когда ты декламируешь всё это вместе, с надрывом, то начинаешь как бы поддаваться напору и верить, что таки да: когда у кое-каких людей профессионализм выше моральных качеств, то это к сожалению. И доктор, когда оказывает первую помощь, должен руководствоваться не присягой Гиппократа, а соображениями патриотизма. Лечить только своих, посторонних не лечить.
— Ну вот скажите, похожи мы на фашистов? — снова спрашивает у Евгении Альбац милая бабка.
И снова хочется ответить ей: да нет, не похожи вы на фашистов. Вы не на фашистов вылиты. Вы похожи на персонажей романа Стивена Кинга. Храмы-то такие ухоженные. Пастораль. Потреты на улицах. А после вдруг оказывается, что это портреты детей, которых убили вы сами.
Вы отправили своих детей убивать детей своих сограждан. А когда ваши ребята погибли, потому что дети ваших сограждан не захотели умирать вот так разом, вы выставили их портреты на улицы. И теперь мимо них ходите. И ими гордитесь. А они с упрёком глядят вам вслед. И приезжий, которому невдомёк, испытывает чудовищный стыд. Как будто это он уложил всех этих людей, а не милые бабушки.
И вот когда вся эта полотно проясняется, становится понятна и реакция обитающих там тварей на то, что геройский пилот родился не в том месте, хоть и в то время.
Становится удобопонятно, почему основным упрёком патриотизму пилота становится снимок похожего на него человека на аватаре, а вовсе не то, что он управлял аэропланом турецкой авиакомпании, например.
Это уже не массовый психоз и не постреволюционный синдром. Это уже натуральный Салем. Иначе и быть не может, когда ты всё время ходишь под взорами детей, посланных тобою на смерть. То есть убитых тобой.
И вся вот эта вот увиденная Евгенией Марковной Альбац пастораль, и святилища такие ухоженные — всё это только делает происходящее ещё более ужасным. И история с пилотом — всего лишь одно из очередных проявлений потустороннего ужаса.
Ужаса, какой не там, где установки залпового огня стреляют по пустым выжженным деревням. А там, где залитая солнцем пастораль. Где к святилищам — таким ухоженным-ухоженным! — ведут галереи портретов неживых детей.
Максим Кононенко
