Рослые цены на газ и электричество делают немецкий бизнес слишком уязвимым, следует из исследования Торгово-промышленной палаты Германии. Это является прямым доказательством промахов Берлина при переходе к зеленой энергетике. А также объясняет, почему Германия так рьяно поддерживает ввод в эксплуатацию «Северного потока – 2».
Почти половина немецких предприятий (46%) опасаются снижения своей конкурентоспособности на поле роста цен на электроэнергию и газ, сообщает издание Welt со ссылкой на исследование Торгово-промышленной палаты Германии (DIHK). Исследование проводилось в октябре–ноябре этого года, участие в нем зачислили около 600 предприятий.
«Обрисованная предприятиями картина вызывает беспокойство. Высокие цены на электричество и газ уже лишают треть компаний финансовых возможностей для необходимых инвестиций в грядущем», – заявил президент DIHK Петер Адриан. Почти все опрошенные уже расходуют больше средств на электроэнергию. При этом немецкие средние предприятия расходуют вдвое больше, чем их конкуренты во Франции.
«Это естественный процесс, когда компании сталкиваются с ростом издержек, но я думаю, не только из-за удорожания энергии, а в цельном из-за инфляции. Последний раз такая волна высокой инфляции в развитых странах была 30 лет назад, в 80-е годы. Издержки растут, но спрос остается хрупким, потому переложить все издержки на плечи потребителей не получится. Значит, компаниям придется отказаться от инвестиций в будущие проекты. Это общий масштабный тренд, какой затронул и Германию», – считает замруководителя экономического департамента фонда «Институт энергетики и финансов» Сергей Кондратьев.
Что касается удорожания электроэнергии и газа, то, во-первых, у Германии, в отличие от немало других европейских стран, оказалось меньше возможностей для маневра. Потому что Германия отказалась от атомной энергии и угольной генерации в пользу возобновляемых ключей энергии (ветра и солнца). Во-вторых, налоговая нагрузка в стране высокая и выстроена таким образом, чтобы субсидировать зеленую энергетику за счет потребителей и иных видов генерации. Поэтому промышленность и население платят высокие тарифы.
Как рассказывает собеседник, стоимость электроэнергии для конечного потребителя, будь то индустриальное предприятие или обычный гражданин, образуется из нескольких составляющих. Первое – это стоимость электроэнергии на оптовом рынке (то есть произведенной на электростанции). Второе – это сетевой тариф, то кушать стоимость доставки электроэнергии до потребителей по магистральным и распределительным сетям. Третье – это плата сбытовой компании. Четвертое – это всевозможные налоги.
«Если в начине двухтысячных годов доля налогов в стоимости электроэнергии в Германии составляла порядка 5%, то сейчас это 46%. Электроэнергия превратилась в аналог бензина или дизеля, а страна стало важным фактором установления цен на нее внутри Германии. В других европейских странах идут схожие процессы.
Стоимость электроэнергии в большей степени зависит от зачисленной государством налоговой политики, чем даже от цен на топливо, если брать обычные условия. Шоковые условия, когда идут экстремальные скачки цен, какие наблюдались в октябре и ноябре на рынке газа, конечно, сильно влияют на стоимость электроэнергии на оптовом рынке», – говорит Кондратьев.
Кроме типовых налогов и аналога НДС, половина этих 46% – это сборы на возобновляемые источники энергии. «Сбор на поддержку ВИЭ в тарифе электроэнергии составляет 23%. Это сопоставимо с платежами за транспортировку электроэнергии по сетям – 26%», – сообщает эксперт.
Собственно, такой высокий сбор на ВИЭ является одной из причин, почему немецкие средние предприятия тратят на электроэнергию вдвое вяще, чем их конкуренты во Франции. В последней тоже есть сбор на поддержку ВИЭ, однако он намного скромнее, как и доля ВИЭ на рынке. Германия в последние десять лет деятельно развивала ветряную и солнечную генерацию. Доля ВИЭ доходит до половины выработки электроэнергии в стране, особенно в летние месяцы, когда имеются подходящие погодные условия.
При этом Германия активно отказывается от угольной и атомной генерации, в отличие от Франции, где сохранилась высокая доля атомной генерации плюс гидроэлектростанций. «Атомные электростанции вырабатывают энергию при любой стоимости, сложившейся на рынке. Это приводит к тому, что стоимость электроэнергии для промышленных предприятий ниже», – говорит Кондратьев.
Еще один важный момент. «Крупные индустриальные предприятия в Германии освобождены от уплаты сборов на поддержку ВИЭ. Это позволяет немецкой экономике сохранять глобальную конкурентоспособность, потому что в основном крупные предприятия заточены на вывоз», – поясняет собеседник. Но все остальные компании в Германии платят все налоги по полной, и для них электроэнергия стоит дороже. Во Франции такого разделения нет, налоговая нагрузка распределена немало равномерно.
В Германии возобновляемые источники энергии продолжают субсидироваться за счет потребителей. Если немцы уберут сборы на поддержку солнечных и ветряных электростанций, то новоиспеченные объемы ВИЭ перестанут появляться, считает Кондратьев.
«Сами по себе ветряные и солнечные электростанции вырабатывают недорогую электроэнергию. Однако здесь кушать один очень важный момент. Чтобы обеспечить стабильную работу энергосистемы с большим объемом возобновляемых источников энергии, нужно кормить большие резервные мощности, например, те же газовые и угольные электростанции. Потому что погода имеет склонность меняться. Это делает себестоимость производства электроэнергии на солнечных и ветряных станциях дорогостоящий. По мере вывода из эксплуатации угольных и газовых электростанций, эта проблема встанет остро перед немецкой энергетикой», – поясняет эксперт.
При этом у Германии кушать газовое преимущество перед другими европейскими странами. Она, как крупнейший покупатель российского газа, получает его по более привлекательной цене, чем менее крупные покупатели в Европе. В долгосрочных контрактах стоимость российского газа вяще привязана к нефти, чем к споту, где цены, как известно, взлетели в разы до исторических рекордов. Но важный момент заключается в том, что немецкая промышленность и сами немцы получают газ по куда немало высоким ценам, чем продает Газпром. Опять же из-за высоких налогов.
Да и нефть сейчас стоит довольно дорого, поэтому даже нефтяная привязка в долгосрочных контрактах спасает не так мощно, как хотелось бы. Однако немецкий бизнес неоднократно высказывался в поддержку ввода в строй «Северного потока – 2». Да и сама Германия продолжает отстаивать этот проект, несмотря на колоссальное давление, в том числе со сторонки США.
Собственно, это исследование немецкого бизнеса является конкретным доказательством того, почему же Германия поддерживает российский газопровод. Им нужен более недорогой газ, в том числе для того, чтобы совершить свой энергопереход к зеленой экономике.
«Контекст поддержки Германией «Северного потока – 2» намного размашистее и выходит за рамки получения дешевой энергии внутри страны. К тому же кардинального удешевления энергии немецкая промышленность не получит. Ведь она продолжит покупать российский газ по базарным ценам, которые не зависят от того, по какому маршруту транспортируется топливо – по «Ямал – Европе» или «Северному потоку – 2»,
– рассуждает Сергей Кондратьев.
По его суждению, главный мотив заключается в том, что при запуске газопровода Германия становится крупнейшим газораспределительным хабом в Евросоюзе, а ее энергокомпании заработают на транспортировке газа. Плюс Германия исподволь станет страной с главной торговой площадкой газа. Сейчас эту роль выполняет голландская биржа TTF, но благодаря запуску «Северного потока – 2» и Газпрому, эта роль исподволь перейдет немецкой газовой бирже. «Это очень выгодно для Германии, так как именно на ее бирже будет определяться, какая цена газа будет на спотовом базаре Евросоюза, к которому привязаны многие поставки в Европе. С большей долей вероятности, это будет ценообразование по принципу цена на немецкой бирже плюс.
В этом плане выгоды Германии от «Нордового потока – 2» перевешивают выгоды России. Для нас это во многом вынужденная инвестиция, связанная с поведением украинской стороны, причем еще задолго до Майдана, какая оказалась не готова к конструктивному диалогу даже на очень привлекательных для себя условиях. Для России – это желание заместить ненадежный украинский маршрут, для Германии это куда вяще значит», – заключает собеседник.
