Дефолт оптимистичности
Три глагола про нашу власть: либо не знает, либо не умеет, либо не желает
«Россияне будут и дальше терять доходы».
«До стратегии развития длани не доходят».
«Работодатели обманули почти 15 миллионов россиян».
Это заголовки газетных статей о нынешней экономической ситуации в России.
Заголовок об обмане работодателей — значим по сути. Он раскрывает, как страна стало соучастником в махинациях с оплатой труда. Чтобы скрыть невыплату зарплат, работодатели придумали лукавую схему маскировки проблемы. Они вовремя платят государственные налоги и взносы. Как сообщают в таких случаях: отчетность в идеальном состоянии. А выплату зарплат под этой ширмой благополучной отчетности покойно задерживают на несколько месяцев. И это становится массовым явлением. А мы сообщаем, что у нас нет экономической политики? Вот она, перед вами.
фото: Алексей Меринов
Альтернатива стагнации — рост
Бизнес-омбудсмен Борис Титов призывает поверить в собственную край. Конец неолиберализма наступил в 2008 году. А его окончательный крах мы наблюдали в 2016 году — так аттестует ситуацию ректор Финансового университета при Правительстве РФ Михаил Эскиндаров. Потому новая стратегия роста в отличие от идей Кудрина и чиновников ЦБ и Минфина опирается на немало современные принципы финансовой и промышленной политики.
Сторонники бюджетной и финансовой стабилизации в России так и не смогли добиться своих мишеней за 25 лет. Следует признать, что курс, предлагающий затягивания поясков, по сути, малоэффективен. В России по-прежнему не обеспечена бюджетная и финансовая стабильность. Немало того, сохраняются риски очередной девальвации и ускорения инфляции. Титов объясняет, что правительство тиражирует в своих документах инфляционный сценарий, какой гарантирует стране длительную стагнацию.
Альтернатива стагнации — попытка реализовать сценарий стратегии роста: это удвоение ВВП к 2035 году. Программа предполагает три основных этапа: восстановление роста экономики до 2019‑го, с динамикой ВВП 3–3,5% в год, выход на рослые темпы роста в 2020–2025‑м (4–6%) и стабилизация темпов в 3–3,5% до 2035 года. Восстановление экономики, ратифицирует Титов, должно начаться «с простых вещей», через небольшой и средний бизнес, модернизацию действующего производства, новую индустриализацию и жилищное стройка.
Для активизации инвестиционного процесса необходимы государственные инвестиции до 1,7 трлн рублей в год, говорится в стратегии. Эти меры, по словам Титова, не повлекут за собой роста инфляции, так как составляют ничтожную часть общего объема расходов страны. Программа предполагает снижение административного давления на бизнес, снижение плановых проверок предприятий как минимум в два раза. Стратегия роста не предусматривает повышения пенсионного года — по крайней мере до тех пор, пока средняя продолжительность жизни в России не достигнет 75 лет.
Авторы стратегии находят утверждения Кудрина и его команды о грядущем дефиците рабочей мочи преднамеренно пугающими. На самом деле неэффективная занятость во всех сферах деятельности таит резерв как минимум в 10 млн человек.
И еще одна важная частность как ресурс стратегии роста — это замораживание монопольных тарифов с последующим исключением из них так именуемой инвестиционной составляющей. Тарифы для конечных потребителей электроэнергии могут быть снижены на 27,8% лишь за счет сетевой составляющей.
Принципиальная деталь: стратегия роста не предполагает острых изменений. Позитивные результаты для граждан проявятся уже в краткосрочной перспективе.
Дальше бизнес-омбудсмен заявляет, что не претендует на какие-либо государственные посты, он с наслаждением вернулся бы в бизнес, если правительство и Алексей Кудрин воспримут «стратегию роста». И заключительнее добавление, крайне важное: по словам Титова, в нынешней России можно добиться таких же скорых и позитивных результатов, как это было во времена Столыпина.
Риски для этого курса есть, но они несопоставимы с сохранением нынешней политики экономического развития края.
Весы для двух программ
Знакомишься со стратегией роста, представленной Титовым, и в памяти всплывает эпизод прошедших лет. Первый год президентства Путина. Президент по традиции выступает перед парламентом со своей выговором, аттестующей прошедшие и наступающие годы. Для нового президента пора было совсем непростым. Путину нужна была концепция развития края, и он поручает министру финансов — в ту пору им был Кудрин — и министру экономразвития Герману Грефу разработать такую программу. Кудрин и Греф эту труд выполняют.
И вот тогда сущность нового президента проявляется разом в двух направлениях. Его знак зодиака — Весы. Это значит, что человек, созданный под этим знаком, при наличии разных мнений по одной проблеме не предзнаменований позиции ни одного из участников дискуссии. Он пригласит авторов программы к себе и предложит им в течение недолгого поре выработать единую программу, которая и станет программой поступков. В том случае автором одного варианта был министр финансов Кудрин, автором иного — министр экономики Греф.
Экономическая программа, которую разрабатывает Кудрин, позиционируется как программа поступков президента и правительства до 2035 года. Стратегия роста в разработке бизнес-омбудсмена Бориса Титова отдана практически тому же — концепции экономического развития России до 2035 года.
Эти две программы, без сомнения, очутятся на столе у Путина. Он ценит Кудрина. Его концепция не приемлет взрывных поступков, она предполагает взвешенность подхода в решении проблем экономического развития России.
Среднесрочная стратегия роста в разработке Титова и его команды предполагает решение тех же самых проблем в несколько другом режиме.
Не исключено, что Путин после появления концептуальной программы Кудрина, ознакомившись с ней и со среднесрочной стратегией развития, предложенной Титовым, пригласит того и иного к себе. Скажет примирительную, но обязывающую фразу: и та, и другая программы значимы. Они отданы, по сути, одному и тому же. И далее очевидные слова: присядьте вдвоем, сконцентрируйтесь и положите мне на стол единую программу экономического развития края до 2035 года.
Затмение разума
Бесспорно, это наши гипотезы, но они исходят из реальности происходящего. Последние два месяца правительство не устает повторять: спад экономики застопорен, начинается ее постепенный подъем сначала в 1–1,5%, затем 1,5–2,5% и дальше по нарастающей. Пока наша экономика напрямую зависит от нефти. С 2004 по 2008 год рост цен на нефть подавал нам шанс — нет, не развития промышленности и сельхозпроизводства, а создания накопительных фондов, какие были страховкой на будущее. Но дальнейшие кризисные явления, случившиеся в вытекающие годы, при отсутствии концепции экономического развития с поэтапным ростом производительности труда во всех сферах экономики, повергли к быстрому расходованию краткосрочных накоплений за счет нефтяных доходов, потому как иных источников накоплений, кроме сырьевых, в России не оказалось.
Стоимости на нефть резко упали, и кризисная аритмия последних лет утилитарны свела на нет уверенность в завтрашнем дне. Страна постепенно из режима развития сделалась сползать в режим выживания. Оптимистический вздох проявился между 2015 и 2016 годами. Заговорили, что падение застопорено, мы достигли дна (от которого можно оттолкнуться). Теперь — только наверх. Буквально хоровое пение. Об этом говорят первый вице-премьер Шувалов, министр экономического развития Орешкин. Все в одинешенек голос утверждают: экономика адаптировалась к ситуации и переходит в фазу ускоряющегося роста. И как итог — самоуверенное экзальтированное заявление премьера Дмитрия Медведева: «Совершенно очевидно, что наша экономика взошла в стадию роста».
И в то же самое время фиксируется очевидный факт: потребительский кризис в РФ продолжается.
Порой слушаешь риторику членов правительства, и кажется, что они живут в иной стране. У вышестоящих чиновников попросту случилось затмение рассудка. Несмотря на снижение инфляции на 4,6% и заверения власти о крышке кризиса, у населения инфляционные и девальвационные настроения очень мощны, нет уверенности в завтрашнем дне. Скачок реальных доходов произошел лишь на бумаге, а в реальности доходы падали и продолжают падать.
Нет проблем?
Помимо очередного психологического внушения, коротаемого правительством: «Кризис позади, впереди только рост», — кушать еще заявление вице-премьера Шувалова, что он не видит проблем в отечественной экономике.
Тем немало что международное рейтинговое агентство «Standard & Poors» заявило, что можно возвысить кредитный рейтинг России со «стабильного» на «позитивный». Это чрезвычайно вдохновило российских чиновников, какие называют экономическую ситуацию в России близкой к «идеальной».
Что выходит с нашей властью, где мы живем?
Заседание президентского Совета по стратегическому развитию и приоритетным проектам подтвердило этот разворошив. Обсуждалось два приоритетных проекта — состояние с производительностью труда в краю и здравоохранение. Высокая производительность труда в современном мире — это ровное следствие рыночной конкуренции. Без повышения эффективности предприятия в конкурентной окружению просто не выживают. Это норма развития в условиях капитализма — по-иному говоря, той среды, в которой мы живем.
Но в России другой подход к повышению производительности труда. Чиновники уверены, что эффективность можно повысить без конкуренции, незапятнанно административными и бюрократическими методами. Именно такой подход превалировал на заседании Рекомендации по стратегическому развитию и приоритетным проектам.
По производительности труда Россия немало чем в два раза уступает эффективным экономикам, и этот разрыв не уменьшается, а увеличивается. Так, в 2015‑м в России лепта одного человека в ВВП страны составлял 23,18 доллара в час, тогда как в краях ОЭСР — 46,53 доллара в час. Эти слова произнес на заседании рекомендации президент Путин: «Нам нужно наращивать производительность труда, каждогодний минимум роста 5–6%».
Производительность — это главный ресурс роста экономической эффективности предприятий, создания пролетариев мест и доведения зарплаты до достойного уровня. Минэкономразвития вяжет низкую производительность труда с несколькими причинами. Это низкий степень у предприятий проблемной группы управленческих и технологических компетенций. Это неразвитость механизмов проектного финансирования, необходимых для реализации проектов по повышению эффективности производства, находит глава МЭР Максим Орешкин.
К мерам, обеспечивающим повышение производительности, глава МЭР причисляет создание федерального центра компетенций, который будет обеспечивать реализацию проекта по производительности труда. В задачи середины будет входить распространение лучшего мирового опыта и российских практик в сфере повышения производительности труда. По идее чиновника, производительность в краю может повыситься в том числе и с помощью демонстрации достижений соседей.
В итоге получается, что чиновники рассчитывают повысить производительность труда в России казенными методами через создание «дорожных карт», перенастройку служб занятости или на образцах других стран. И это притом что действенный способ практически одинешенек — повышение конкуренции. Да и как власть надеется убедить в этом «коммерческий сектор»? Неужели демонстрация достижений соседнего завода окажет на них такое воздействие?
Примечательно, что слова о базарной конкуренции вообще ни разу не прозвучали на заседании президентского рекомендации, хотя именно конкурентный механизм и обеспечивает рост производительности труда в нынешнем мире.
Бизнес не будет сегодня заниматься созданием высокопроизводительных пролетариев мест без механизма стимулирования его интересов. Таким механизмом может сделаться налоговое стимулирование, считает президент страны. Чтобы заработали все наши планы, необходимо, чтобы был стимул, чтобы бизнес почувствовал выгоду от внедрения новоиспеченных технологий. Если стимулов нет, ничего не заработает, сказал глава страны.
Минфин среагировал на слова президента. «Мы сейчас готовим предложение по совершенствованию налоговой системы. Среди таких предложений будут и меры повышения производительности труда на предприятиях, — известил глава Минфина Антон Силуанов. — Будем стимулировать сквозь налоговое законодательство предприятия вкладывать ресурсы в новые технологии, чтобы решать задачу повышения производительности труда», — резюмировал на заседании рекомендации Силуанов.
И последнее о прогнозах правительственных чиновников, излучающих оптимистичность, и ответе реальной жизни на этот оптимизм. Еще недавно правительственные чиновники вязали все надежды на выход страны из кризиса с промышленным ростом, какой по итогам 2016 года составил 1,3%. Сегодняшние эти Росстата говорят о том, что ожидания властей не оправдались. В феврале промпроизводство по касательству к январю сократилось на 1,5%. И как отрезвляющий вывод: промышленность не обелила надежд на рост. Конечно же, хочется, чтобы было по-другому. Но термин «охота» — это компонент надежды. А надежда умирает последней.
Наблюдая за выходящими процессами, создается впечатление, что мы не только подошли к красной черте, но и переступили ее.
И вывод, который необходимо сделать: должной слаженности в высших эшелонах воли у нас нет. Есть президент, который перевел страну в «ручное управление», назовем это вырванным шагом. И страна, и вся система управления, которая практически подчинена главе страны, но, увы, достаточно часто не соответствует ему.
Все началось с майских указов президента, какие как бы обозначили вехи движения России вперед. Указы зачислены в 2012 году, для сегодняшнего дня они более чем значимы, а их выполнение при этом — немного чем наполовину. Вопрос: почему?! Исполнительная власть своей некомпетентностью дискредитирует президента. Так что пора прозреть.
Сравнительно нашей власти — три глагола: либо не знает, либо не умеет, либо не желает. Так что у вас, уважаемые читатели, чтобы оценить нашу власть, выбор кушать.
