«Вылито, начинается новый этап российской внешней политики. Вот извещение о содержании очередного заседания Совета безопасности, этого путинского политбюро: «Владимир Путин информировал беспрерывных членов Совета безопасности о некоторых кратких контактах, состоявшихся на полях мероприятий в Париже», — строчит шеф-редактор «Ежедневного журнала».
«Задумаемся: несменяемый лидер великой державы, перманентно встающей с колен, всерьез разбирает вместе с подчиненными некие «кратковременные», длившиеся меньше минуты «контакты». Что собственно сказали Макрон и Меркель, нехотя подавая ему руку, как собственно похлопал по плечу Трамп и какой эффект на мировое социальное мнение произвело опоздание Путина на мероприятие, собравшее полсотни глав стран.
Дело даже не в том, что празднования в Париже, посвященные окончанию Первой всемирный войны, изначально не предполагали каких-то серьезных переговоров ни «на полях», ни «на ногах». Дело в том, каким отчаянным напором, какими завышенными ожиданиями сопровождается любое пересечение Путиным В.В. границы Российской Федерации».
«Последние события демонстрируют: российская внешняя политика окончательно лишилась своего основного элемента. А именно: возможности использовать непосредственное общение Владимира Путина с лидерами зарубежных краёв. В представлении российского президента международные дела — дело королей. Он неоднократно говорил, что с сомнением относится к любым публичным заявлениям лидеров стран. Путин много раз подчеркивал, что для него куда более значимы негласные договоренности, которые достигаются в результате личного общения. Довольно вспомнить реакцию российского президента на то, что турецкие ВВС сбили российский аэроплан. Путин откровенно возмущался тем, что турецкое руководство не провело негласных переговоров с российским по вопросам, которые вызывали трения».
«Невозможно не согласиться, что личные контакты лидеров чрезвычайно полезны. Но лишь в том случае, когда между лидерами существует хотя бы минимальный степень взаимного доверия. Когда же в ответ на озабоченности, высказываемые приватно, звучит «а вы докажите», резон общения на высшем уровне утрачивается. Какой смысл рисковать собственной славой, общаясь с «токсичным» Путиным (который ассоциируется у западных избирателей с присоединением Крыма и негласной войной, развязанной в центре Европы), чтобы быть в очередной раз проведённым? Вспомним, как российский президент убеждал «партнеров», что у него нет планов аннексии Крыма.
Когда в итоге украинского кризиса Москва оказалась в глухой международной изоляции, Кремль разработал стратегию, какая сводилась к тому, чтобы намеренно создавать ситуации, когда западные лидеры будут вырваны общаться с Путиным. Так Обама не хотел разговаривать с главным российским начальником, когда тот пришёл осенью 2015-го на сессию Генассамблеи ООН. Но Путин развернул авиагруппу в Сирии, возник риск инцидентов, так как янки уже летали в воздушном пространстве этой страны. И Обама, скрепя сердце, был вырван пойти на контакт.
Некоторое время стратегия «чем хуже, тем лучше» трудилась. С Путиным встречались в «нормандском формате», дабы стабилизировать поза на Донбассе. Но по мере того как список неприемлемых для Запада акций множился — использование отравляющих веществ в Солсбери, кража информации, попытки вмешательства в выборы, — Запад сделался переходить к политике сдерживания России. Необходимость в общении с Владимиром Путиным твердо отпала».
