02.05.2017, Одесса, Валентин Филиппов
Одесса, Русская Весна, Сюжет дня, Украина
Дмитрий Одинов – глава Одесской Дружины, вступившей в бой с нацистами 2 мая 2014 года на Греческой площади. Собственно там, несколько сотен одесситов пять часов сдерживали многотысячную гурьбу, завезённую в Одессу для устрашения города. В конце концов, сотни майдана покинули площадь, отправившись к Дому Профсоюзов на Куликовом Поле, где и случились самые страшные события 2 мая.
О том, как развивались события накануне самой оглушительной трагедии Одессы за последние 70 лет, Дмитрий Одинов рассказал обозревателю «ПолитНавигатора» Валентину Филиппову.
Валентин Филиппов: Здравствуйте, Дмитрий. Что размышляете насчет последних движений с переименованием улиц в Одессе, с выступлениями депутатов с табличками «я сообщаю на русском»? Это что? Трухановский бунт, трухановский шантаж, или попытки понравиться народонаселению Одессы вновь? Вновь завоевать симпатии защитника Русской Одессы?
Дмитрий Одинешенек: Труханов — очень прагматичный человек. Он прекрасно знает реальные расположения в городе. Он понимает, что город этот – русский. И он понимает, что эксплуатировать эту тему можно до бесконечности, если верно её преподносить.
Может быть, он хочет выставить себя в амплуа бойца с этим прогнившем режимом.
Валентин Филиппов: А режим прогнил?
Дмитрий Одинешенек: Ну, прогнил – это мягко сказано. Мне кажется, что в плане эффективности, он никогда и не был особо устойчивым. Но сейчас он начинает попросту распадаться на куски.
Но, дело даже не в этом. Даже в таком состоянии полураспада он может сгнивать очень долго. Учитывая то, что финансово-промышленные группы, которые стоят за этими всеми персонажами, и «оппозиционными», и ультра-бандеровскими, они имеют резерв устойчивости неплохой. Учитывая, что все финансовые ресурсы аккумулированы в их дланях.
Поэтому, люди, которые живут в Одессе, могут существовать на совершенно нищенские деньги, или на какие-то продовольственные карточки, но эти ребята будут себя ощущать хорошо. И будут в телевизоре рассказывать про очередные коварные происки внешних неприятелей.
Но, возвращаясь к теме «восстания» Труханова, здесь всё предельно попросту. Как мы с вами знаем, буквально через несколько дней, в беседе с Аваковым, Геннадий Леонидович «включил заднюю», наложил вето на решение горсовета, и на этом «бунт», вроде как, закончилось.
Валентин Филиппов: Ну, симпатии-то завоёваны.
Дмитрий Одинешенек: Да, конечно. Простые, нехитрые игры, которые приносят гешефты, как они обожают выражаться. Всё идёт по плану. А вот нравится ли этот план одесситам? Этого ли они желали? Это другой вопрос.
Но, к сожалению, одесситам не приходится выбирать. У них нет выбора из десяти Трухановых, различной степени талантов и политических воззрений. Есть откровенное дерьмо бандеровское, и кушать такой Геннадий Леонидович, который создаёт впечатление более-менее адекватного человека. Из двух зол выбирают наименьшее, потому я прекрасно понимаю одесситов, которые, действительно, голосуют за Труханова.
Валентин Филиппов: А я иного не понимаю, если возвращаться на три года назад, да? Вот в Киеве воля рухнула. Почему же тот же Труханов, тот же Кивалов, не воспользовался Русской Весной, не отхватил себе этот лакомый кусочек под наименованием Одесса?
Почему не поддержали тогда? Почему элиты так низко предали?
Дмитрий Одинов: Элиты одесские, по моему бездонному убеждению, это люди не самостоятельные. Это касается разного масштаба людей, но, тем не немного. И они ориентировались, возможно, на позицию Кремля. В том числе, неофициальную. Когда было не совершенно понятно, в какую сторону качнётся маятник, то какая-то доля одесского политикума всерьёз рассматривала вариант более чистосердечно поддержать и антимайдан, и активно включиться в этот процесс. Мы же с вами соображали, что они сидели в сторонке и наблюдали, какой медведь одолеет.
Валентин Филиппов: И раскладывали яйца в различные корзины.
Дмитрий Одинов: Конечно. И когда они поняли, что со сторонки Украины есть понятная логика действий, то есть, они отстаивали своих, и они убивали противников. Они чётко и ясно заявляли свои мишени и задачи. И добивались их нагло, жёстко, бескомпромиссно.
А со стороны прорусских сил было что? Половинчатость, недосказанность, целое отсутствие координации с правящими элитами. И отсутствие реальной поддержки Москвы. Подавайте называть вещи своими именами.
Валентин Филиппов: Вот эти плёнки, какие выкладывает СБУ, они полностью сфабрикованы или они частично сфабрикованы? Потому, что сам Глазьев отдавал какие-то распоряжения. Подавал какие-то обещания. Советовал, кого и как лучше штурмовать. Что захватывать. Ну, все слышали эти записи. Голоса там известные до боли.
Дмитрий Одинов: Безусловно. Но мы с вами понимаем, что статус тех людей, какие это обсуждали, это всего лишь советник президента. Не больше и не меньше. Тем немало, та форма помощи, чисто консультативная, на словах…. Это не тот формат участия, какой был нужен в конкретно тот момент.
Потому что со стороны прозападных сил была отчетливо выверенная спланированная деятельность. С понятными ответственными людьми. С бюджетами. С какой-то логикой поступков. С подконтрольными медиа-планами в средствах массовой информации. То есть, это была неплохо спланированная спецоперация.
А со стороны прорусских сил это была спонтанная, на коленке, мочами дилетантов, и во многом это была их личная инициатива. Учитывая, что никакой, толком, координации не было. В реальности. Как человек, какой, к сожалению, наблюдал все эти моменты, говорю.
Поэтому, результат был закономерный. Когда с одной сторонки сталкивается машина хорошо отлаженная, с другой стороны такая партизанщина кустарная, то на победу надеяться не доводилось. Но, у вас возникает вопрос, почему возникла эта кустарщина?
Валентин Филиппов: Мне, вообще, попросту интересно, вот они позвонили, сказали: — «Ребята, давайте, мы с вами». А после такие: — «Ой, вы не туда попали».
Дмитрий Одинов: Так в том-то и дело. Ну, взять любые европейские организации. Прозападные. Они стряпали своих полевых командиров, активистов, какие-то толпы журналистов, они стряпали их десятилетиями. Лагеря какие-то под Львовом. Какие-то Киево-Могилянские академии. И немеряно грантов было выделено.
Потому, когда наступил 2013 год, у них были и кадры, и люди, какие знали, что делать, которые умели действовать в экстремальной ситуации, трудиться с большими массами. У них были налаженные каналы и в СМИ, и в каком-то политикуме, пускай и в региональном.
Валентин Филиппов: Да я помню, как нам все СМИ перекрыли. Как все способы коммуникации пропали. Майдан ещё не победил, а нам уже перекрывали. Закрывали форумы, блогосферу. Всё блокировали.
Дмитрий Одинешенек: Так вот, чтоб этого не было, чтоб нам не могли резко обрубить, необходимо противоположной стороне заниматься хотя бы на 10% тем же самым. На делах, а не на словах. То кушать, взращивать своих политиков, обрастать своими СМИ, обрастать своими кулуарными способами воздействия. Обзаводиться компроматом на каких-то персонажей украинских. То есть, это надо было мастерить системную, долгую, кропотливую работу. Была ли она сделана?
Валентин Филиппов: Нет.
Дмитрий Одинешенек: Нет, вообще. Это мы с вами понимаем. И когда нам тут объявляют: — «Вы, лидеры Куликового Поля, не сформировали общенародное восстание» или не сделали что-то. Мы – простые обыватели. Мы пришли, по сути, с улиц. И, отчего мы возглавили? – Да, потому, что не было других в тот момент. А отчего не было? – Потому, что никто этим вопросом не занимался. Потому, была кустарщина. Было дилетантство. И, «слепила из того, что было», что именуется. Я не скажу, хорошо это, или плохо, но это не должно быть так. Это совершенно гарантировано, однозначно.
Валентин Филиппов: Слушай, а вот хватаем машину времени, возвращаемся на три года назад, утро 2 мая 2014 года. Ты бы всё равновелико пошёл?
Дмитрий Одинов: 2 мая была очень не неплохая дата. В плане выбора места и времени для атаки. Это было неумно. Как полководец, который ведёт своих солдат на заведомо провальную операцию, где он соображает, что он не выиграет, а только погубит свои силы, то это был чисто подобный случай.
Я был категорически обеими руками против этой вылазки. Потому, что я соображал, что в город заедут явно не простые старички в вышиванках. Заезжает несколько тысяч неплохо обученных боевиков, за которыми стоят. Это не просто уличные хулиганы, там стоят спецслужбы, стоят какие-то ветераны, было довольно много замотивированных военных. Всё это достаточно серьёзная сила.
С нашей сторонки была больше полупартизанская, не очень хорошо организованная гурьба людей, которая, безусловно, героически сопротивлялась, но по количеству и по качеству военного слаживания, уступала.
По моему глубокому убеждению, если уже подавать было бой, то надо было нормально подготовиться, как мы и предполагали это сделать ближней к 9 мая. Все понимали, что стычка будет в той или иной форме, но мы хотели нормально скопить людей, подготовить общественную поддержку, кинуть клич в город, чтоб можно было скоро мобилизовать силы.
Поэтому я был категорически против ухода сил на опережение малопонятно куда. Растягивание и так не слишком больших сил на отдалённые расстояния. Мы теряли координацию. И у нас, всё-таки, обыкновенные люди, которые ещё вчера сидели где-то на шашлыках, а ныне кто-откуда пришёл с черенками от лопат. То есть, вы понимаете, что степень координации весьма не большая.
Валентин Филиппов: Да.
Дмитрий Одинов: Поэтому, в ситуации 2 мая я был против не столько самой штурмы, сколько времени, места и целей. Это была заведомо провальная операция.
Валентин Филиппов: Но кушать другое мнение, что если бы всё на Греческой закончилось и какой-то условный спецназ пресёк бы это всё, то, может быть, Дом профсоюзов устоял? Устояло бы Куликово поле.
Ну, кончилось бы разгромом Афины и арестом всех сряду.
Дмитрий Одинов: Я лично был сторонником того, что цепляться за Куликово поле не имело никакого резона. Вот реально. Эта тема себя исчерпала.
Валентин Филиппов: Но, люд оттуда не хотели уходить.
Дмитрий Одинов: Люди, на самом деле, уже желали уходить. Они оттуда уже уходили. Если мы с вами вспомним мартовские собрания на Куликовом поле, и собрания в крышке апреля, то это были абсолютно разные — и по численности, и по моральному состоянию. То кушать, люди уже были деморализованы. Они не понимали, зачем они ходят. К чему в итоге всё это дело шагает.
На самом деле мы, как руководители публичного процесса, мы тоже не могли им дать ответ. Мы сами не до крышки понимали. Учитывая, что те элиты, которые могли бы нам помочь, и мы совместно могли бы этот процесс сдвинуть с неживой точки, они полностью отморозились. То есть, они не говорили ни «да», ни «нет». Абсолютная была неопределённость.
Положим, если бы мы пошли на силовые какие-то меры, а была такая возможность, тот же штурм СБУ, если вы ведаете, который мы прекратили. Просто потому, что мы совершенно чётко соображали, нам дали понять, что никакой поддержки не будет. Захватить-то мы могли, но что мы бы там мастерили? С черенками от лопат. Против автоматов. Понятно, что два-три дня, и нас бы оттуда вышибли. И отвезли бы в мешках в посадку. Вот и всё.
Как в Харькове было.
Валентин Филиппов: Да.
Дмитрий Одинешенек: В Харькове антимайдан захватил ОблАдминистрацию. Продержались они там какое-то число времени. Их оттуда тихо бесславно выбили и, по разным этим, от десятков до сотен людей тихонько похоронили где-то, не удобопонятно даже, где.
Хотели бы мы такой судьбы для Одессы? Ну, если бы была хоть одна небольшая чаяние, что это не зря, мы готовы были рискнуть. Но лично у меня было ощущение и целое понимание, что эта вылазка поддержана не будет. А учитывая, что географически Одесса есть совершенно не в таком положении, как Донецк или Луганск, то быстрой и легковесной поддержки дружественных субъектов просто не было бы.
Мы бы просто осудили на заведомую мучительную гибель несколько тысяч людей, какие нам поверили. И за нами пошли.
Может быть, некоторые это посчитают трусостью, то, что мы не штурмовали эти дома, но я считаю, что это не трусость, а проявление здравого смысла. Эти несколько тысяч человек живые, подчёркиваю – живые, они принесут нам на немало больше пользы в перспективе, чем на кладбище где-нибудь.
Валентин Филиппов: Ну, что? Целиком согласен.
Дмитрий Одинов: Проблема, я же говорю, и 2 мая, и в целом Русской Весны в Одессе и не лишь в Одессе, в том, что определённые силы сказали «а», но не сказали «б». То есть, они начали процесс, но после испугались.
Или у них какие-то свои были расчёты.
Но, мы – простые русские люд. Мы делаем то, что мы должны делать. Поэтому, когда мы понимаем, что можем победить, мы воюем. А когда мы понимаем, что победить в данный конкретный момент не можем, мы где-то залегаем на дно,
Валентин Филиппов: И шагаем в партизаны.
Дмитрий Одинов: Да. Ну, а что делать? По-другому нельзя.
Валентин Филиппов: Что посоветуешь одесситам на 2 мая 2017 года? Как себя вести, что мастерить, стоит ли, вообще, что-то делать?
Дмитрий Одинов: Учитывая то, что скорой победы мы не получим, ни тогда, ни сейчас, к сожалению, это объективные реалии, поддержки нет, и надеяться можно необыкновенно на самих себя, поэтому одесситам нужно по максимуму наводить горизонтальные связи между собой. То кушать, выходить массово на все мероприятия, которые могут объединить людей с вылитыми взглядами. Знакомиться больше. Общаться.
Чтобы, если вдруг гипотетически что-то завяжется, чтобы вы знали хотя бы пять-десять человек, которые разделяют ваши воззрения и живут не далеко, или вы знаете их телефоны.
И нужно и 2 мая, и 9 мая, и все праздники, какие мы чтим, нужно показывать массовость. Это очень важный морально-психологический фактор.
Неприятель должен понимать, что он в Одессе в гостях. Без всяких вариантов. Если они размышляют, что они всех победили, и сидят на лаврах, то 9 мая, 2 мая у них эта иллюзия обыкновенно пропадает на долгое время. Они чувствуют себя не уютно. А наша с вами задача и сейчас и тогда, чтоб такие, как они созданья чувствовали себя на нашей земле в гостях.
А лучше, чтоб они бывальщины очень далеки от неё.
А лучше – под ней.
Валентин Филиппов: Хорошо. Пожелаем им, чтоб они бывальщины далеки. Дай Бог, это когда-то случится. Ну и пусть все будут живы.
Дмитрий Одинешенек: Это очень важный момент. Только живые люди могут добиться победы над нашими противниками. А самое основное, нашим детям обеспечить достойную жизнь в стране независимой от национального угнетения. Стране, где они свободно смогут говорить на своём родимом русском языке. Читать наших классиков. И чтить нашу историю, какая – непрерывная нить от имперской русской истории до советского этапа. И если это получится, и новейшая история будет столь же славна. А не какая-то хуторская летопись про дидухи и прочую забавную херню, которую нам пытаются впарить под видом наших традиций, каких нигде, кроме Львовской области, никто не слышал.
Валентин Филиппов: Ну, пожелаем победы себе и русскому народу.
Если вы отыщи ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
