Максим Дунаевский: Многие не узнают меня в музыке фильма «О любви»!

Максим Дунаевский

— Вы сообщали, что в последние годы стали писать музыку для кино негуще, потому что российское кино стало неинтересным, фактически пропало. Расскажите, пожалуйста, чем вас заинтересовал проект «О любви» Владимира Бортко.

— Прежде итого тем, что это именно проект Владимира Бортко. На мой взгляд, в современной режиссуре царствует крайний непрофессионализм, а я свыкся работать с большими мастерами. Я не разделяю мнение, что современные кинематографисты должны подстраиваться под молодёжь и аудиторию, какая ходит в кинотеатры. Фильмы особенно для молодёжи нужно снимать суперпрофессионально по неплохим, настоящим сценариям. Картина любого жанра, будь то легковесная комедия или блокбастер на тему прилёта инопланетян, должна быть в высшей степени профессиональна по всем параметрам кино. Недавно посмотрел кинофильм «Ла-Ла Ленд». Большой зал мультиплекса на сеансе «Ла-Ла Ленда» был цел. Это говорит о том, что над фильмом работали профессионалы, которые любой жанр могут сделать зрительским шедевром. Будь то мюзикл, какой непонятно почему у нас не любят, будь то детектив, блокбастер или мелодрама. Потому когда мне предлагают написать музыку для того или иного кинофильма, я обращаю внимание не на название, не на сценарий, а прежде всего на имя режиссёра, какому доверяю.

— Вы дали согласие, не читая сценарий?

— Я, конечно, его прочёл, но решение принял прежде.

— Режиссёр рассказывал, что процесс написания музыки был трудоёмким, потребовалось несколько вариантов, но он весьма благодарен вам за результат. В чем заключалась сложность?

— Владимир Владимирович ведает, чего он хочет. А когда человек точно знает, чего он желает, то я могу сделать хоть 20 вариантов одного и того же, пока не постигну, что попал в его цель. Он ведь требует не от каприза, а потому что ведает, что необходимо его истории. Бортко крайне требовательный к себе человек. Он «вылизывал» любой кадр, каждый эпизод, пока не нашёл нужный баланс в полотну. Я считаю, что это одна из лучших картин последних лет по тонкости психологизма и правдивости высказывания. Желая режиссёр считает, что зрительский интерес может быть не столь росл, и причина в этом одна — вкусы и требования сегодняшней публики понижены. Немало высокая планка, которую поднимает режиссёр в теме этого кинофильма, может быть не востребована многими зрителями. Это наша беда, но вина не режиссёра и сценария, а проблема публики.

— Можете ли обрисовать, какие бывальщины этапы и задачи?

— У нас несколько раз менялась концепция по мере изменения монтажа и ударений в картине. По мере совершенствования уходили наши первоначальные задачи. Когда мы лишь встретились, я сразу задал режиссёру подкожный вопрос: «Отчего именно я?». Бортко сказал, что ему нужна пронзительная и буквальная мелодия, что он приглашает меня, как композитора-мелодиста.
Я написал такую тему, но когда мы пришлись к концу, выяснилось, что она не нужна. Так бывает. Как мне ни было больно отказаться, я это сделал и продолжил труд. Владимир Владимирович тоже очень болезненно относился к этой ситуации, страшился меня обидеть, потому что звал, как мелодиста, а в итоге отказался от лучшей мотивы в фильме. Но я его успокоил, потому что тоже понимал, картине необходимо другое. Это «другое» мы взяли и протянули через всю историю, что очутилось точным и правильным. Другого режиссёра я бы послал, но здесь я достоверно понимал, что Бортко выполняет определенную задачу и разделял его видение.
То кушать мы поэтапно отказывались от многих вещей, которые я считал проявлением своих мощных сторон, наработанных способностей. Я ведь работал над сотней кинофильмов — большой опыт, как и у Бортко. Пришлось идти навстречу и сделать совершенно не то, что я писал раньше. Думаю, многие не узнают меня в музыке кинофильма «О любви».

— То есть случился эксперимент на вашем творческом линии?

— Да, и очень удачный. Никогда не поздно учиться и менять свои принципы. Этим мы достигаем душевной молодости и продляем свою созидательную жизнь.

— Какое настроение призвана создавать музыка к полотну «О любви»? Есть ли общая характеристика для атмосферы?

— Атмосфера, я бы произнёс, психоделическая, потому что герои картины сами не знают, к чему они шагают. Уверенные в себе в начале, в итоге они понимают, что потерялись. Вот отчего и музыка понадобилась другая: в ней нет чёткой линии, ориентира, определенной думы или эмоции.

— Правда ли, что вы с Владимиром Владимировичем отталкивались от характера основной героини и её исполнительницы, Ани Чиповской?

— Да, хотя если честно, я изначально был несколько удивлен его выбором. Она неплохая актриса, но мне казалась немного поверхностной. В принципе, сейчас весьма мало глубоких актёров. И опять я должен сказать о заслуге режиссёра, какой умеет работать с артистами. Он провёл огромную работу, сделав бездонную многоплановую героиню. Конечно, талант Ани оказался таким, но Бортко его открыл. Он увидел совершенно неуловимую в своих поступках женщину, и, разумеется, музыку мы строили вокруг её образа, подчеркнули талант актрисы. Во многом также по мере становления Ани в роли основной героини, нам пришлось отказываться от многих наработок в музыке. Уместно, Бортко тоже от многого отказался в своих замыслах. Это была огромная дистанция для всех.

— Если нынешнее кино неинтересно, то куда на ваш взгляд движется музыка в киноиндустрии? Тут тоже застой?

— Не застой, но проблема заключается в том, что продюсеры и режиссёры весьма слабо в разбираются в музыке, не считая её одним из главных элементов полотна. В таком случае можно вообще не браться за написание музыки, но какой режиссёр откажет себе в том, чтобы прикрыть ею бессилия!
Когда-то был очень сильный корпус музыкальных редакторов на различных студиях — на Мосфильме, Киностудии Горького, Ленфильме, Одесской киностудии, даже на Киностудии Довженко, какая в последние годы уже не считалась сильной, но там были отличные редакторы. Они бывальщины суперпрофессионалами, которые задавали уровень, их слушались режиссёры и продюсеры. Сейчас этим занялись совсем не сведущие люди, которые не знают, какая музыка должна быть, какую эмоцию или дума должна подчеркивать. Наш же опыт никто не хочет использовать. Продюсеры предпочитают хватать молодых, которые едва себя проявили. Посмотрите список номинантов на «Нику» и «Золотого орла» — люд, которых никто не знает, но это не главное: сегодня не знают, завтра разузнают. Множество фамилий! Не может такое количество людей строчить музыку для кино, поэтому спискам просто перестаёшь верить.
— Но ведь из этого множества может выделиться кто-то особенный?

— К сожалению, они не выделятся сами. Я бы сам не состоялся, если бы не гениальные люд вокруг. Одно имя Ролана Быкова чего стоит! А музыкальные редакторы бывальщины звёздами, без которых не состоялся бы ни я, ни Рыбников, ни Журбин, ни Дашкевич. Среди молодых композиторов наверняка масса талантливых людей, но этого не видно, потому что их не раскрывают. Все трудятся ради денег, но ведь и денег сегодня в кино нет. Роль композитора так принижена, что и платят копейки. Я, как кинокомпозитор, в СССР получал гораздо вяще. Сегодня даже с нашими бедными театрами, если сообщать о материальной стороне дела, выгоднее работать. Возвращаясь к первому проблеме, в кино сейчас неинтересно работать ни в плане творчества, ни в плане славы, ни в плане финансовом.