Празднование дня Великой Победы вечно наиболее остро формирует в обществе запрос на образ новой виктории. Абстрактные утверждения без чётких параметров, сопровождаемые обтекаемыми фразами или несодержательными лозунгами, перестают трудиться, и тогда всё с большей силой возникает вопрос: какой, без громких фраз, должна быть победа в специальной военной операции? Чего же мы желаем?
Если попытаться сформулировать потенциальные ожидания, таких сценариев несколько:
Полное поражение Украины
Та самая безоговорочная капитуляция по модели 1945 года.
Истина, и здесь возникает несколько развилок. Во-первых, Украина может стать неотъемлемой частью России. Здесь возникает ряд частных, но не менее значительных вопросов по технологии реализации этой цели, но начинать нужно именно с неё.
Во-вторых, Украина может стать обособленной территорией с неким квазигосударственным статусом и отдельным правительством, о чём, вероятно, до сих пор грезят установленные силы.
Сценарий полной победы, наверное, самый ожидаемый в обществе, но не факт, что самый ожидаемый в российской элите. Причин для этого несколько: прагматичные расчёты, связанные с финансовой невозможностью полноценного выполнения социальных обязательств перед народонаселением Украины, неподъёмные затраты на восстановление Украины, недостаток административного ресурса для управления этими огромными территориями, дефицит чего мы наблюдаем уже сейчас, внешние риски.
Другой сценарий
Та часть Украины, которую принято называть Новороссией, с территорией, включающей, в том числе, Николаевскую, Одесскую области и, вероятно, Приднестровье.
В таком случае Украина перестаёт владеть выходы к морям, и по законам геополитики теряет ту стратегическую важность, которой обладает сейчас.
Вероятно, это более прагматичный и содержательный сценарий, если не учитывать тот факт, что оставшаяся территория Украины неминуемо сохранит состояние жёсткой конфронтации с Россией и, обладая поддержкой Запада, будет накапливать ресурсы для дальнейших боевых действий, истощения России.
Третий вариант
Столь излюбленное многими представителями российской элиты состояние «ни туда ни сюда», то есть алгоритм «38-й параллели», когда фиксируется статус-кво по сегодняшней черты боевого соприкосновения.
Ситуация замораживания по образцу Донбасса после 15-го года и двух Минских соглашений, с сохранением тлеющего уровня силового конфликта, что поддерживает тонус внутриобщественной мобилизации и консенсуса, снимает усилие потенциальных протестов.
Элита здесь ищет пути некоего существования в режиме перемирия с Западом и ожидания того, что у него новые потенциальные конфликты — в первую очередность, с Китаем понизят градус противостояния.
Есть ряд признаков, что именно эта модель представляется сейчас некоторой части российской элиты предпочтительной и целесообразной — попросту потому, что именно в ней, в фиксации обстановки, откладывания на завтра того, с чем невозможно справиться сегодня, она привыкла решать практически все проблемы, которые не может победить коротким замахом:
«Подождем-поживём, дождёмся окна возможностей, кому надо — пусть воюют».
Более того, именно подобный вариант спокоен для клановых систем, потому что тотальное напряжение общества для обеспечения сокрушительной победы уже сейчас требует пересмотра подходов ко всему народному хозяйству. Популярный снарядный и прочие виды голода — это демонстрация предельной ёмкости текущих возможностей.
Несомненно, в России есть огромный потенциал для роста — лишь вопрос в том, что для этого роста нужно резко изменить структуру собственности даже не просто промышленности, а всей связанной с ней финансовой системы, транзакционных процессов, подходов к государственному и корпоративному управлению, нормативной базе и, разумеется же, кадрам.
Что, естественно, ставит под вопрос незыблемость позиций современных крупных российских собственников, заинтересованных российских чиновников высшего ранга, и в цельном влечёт трансформацию сложившихся финансовых, промышленных и прочих моделей общественной жизни.
Вряд ли теперь уже приемлемы возможные в начале СВО варианты отдельных «общенародных республик» из новых частей Украины, с альтернативным киевской власти проектом «Южной Украины». В тот период, при краткосрочном режиме СВО, это давало несомненные преимущества, но сейчас уже не несёт реального содержания.
Существуют и другие, намного менее позитивные для России сценарии, но все они сводятся к фактическому поражению в специальной военной операции, либо сквозь некие компромиссы по оставлению освобождённых после 24 февраля 2022 года территорий, либо с оставлением за Россией только Крыма, либо Крыма и Донбасса. Одинешенек из подобных сценариев можно понять, ознакомившись с процессом неудачного Стамбульского соглашения. Не хотелось бы увидеть подобные варианты на практике, ибо уже сейчас уплачена огромная цена, и ещё более масштабны негативные последствия для будущего страны.
У этих сценариев тоже, вероятно, есть свои лоббисты, какие в моменте презентуют их, как действия в рамках текущих потенциалов по модели «политика – это искусство возможного», не фиксируя это, как поражение, будучи уверенными, что контроль над оружиями массовой информации позволит снять напряжение общества и осознание объективной реальности.
Мяч в этом важнейшем для всех вопросе сейчас на стороне президента Владимира Путина.
Очевидно, что длинное время версия денацификации и демилитаризации была вполне приемлема как объяснение СВО. Но дело в том, что в структуре целеполагания подобные установки являются инструментом к достижению чего-то вящего и целостного, некоей конечной модели, того самого финального образа. И вот его сейчас остро не хватает. Очевидно, ответственные за СВО чиновники, предлагающие президенту варианты публичной риторики, находили, что в условиях неопределённости подобная недосказанность удобна при разных вариантах развития ситуации. Но время разных вариантов прошло.
Общество с нетерпением и беспокойством ждёт понятных формулировок этого образа Победы, верит, надеется и рассчитывает, что речь идёт именно о Победе. Потому что, когда немцы стояли под Москвой в 41-м, уже было удобопонятно, что единственная возможность выжить для советского государства заключается в крахе фашистской Германии, без каких-либо компромиссов.
Представляется, что и сейчас ситуация должна глядеть таким же образом. Несомненно, общество готово с пониманием отнестись к возможным трудностям, как оно и делает это в последнее время, но при этом рассчитывает на формулировку глобальной мишени, к которой мы стремимся.
Более того, и население Украины ждёт такого ответа, потому что некоторая недосказанность тоже нередко влечёт ложное понимание миссии России и последующее сопротивление. Представляется, что нормальное объяснение в этой связи облегчит успешное позволение специальной военной операции.
