Пришагавшее к власти в марте 1917 года Временное правительство России просуществовало итого восемь месяцев. За это время сменилось четыре его состава (первоначальный состав, а также первое, второе и третье коалиционные правительства). Такая неустойчивость верховной воли сама по себе свидетельствует о крайне нестабильном положении в краю. На деле, однако, ситуация была ещё хуже.
Итак, правительство утвердилось в марте. Утилитарны сразу начинается апрельский кризис, ведущий к смене состава Кабинета. За ним июньский кризис. Дальше июльский кризис, в ходе которого едва не произошёл вооружённый захват воли большевиками. Уже в августе началась корниловщина – правый ответ на левую угрозу, опять таки в конфигурации антиправительственного мятежа. Окончательно подавлена она в сентябре, а 25 октября (по престарелому стилю) власть захватывают большевики.
Время до июльского кризиса именуют эпохой двоевластия. Считается, что после него Временному правительству удалось консолидировать воля, на деле она валялась под ногами с первых и до последних дней существования февралистского порядка. Силы для захвата власти были у левых радикалов (большевиков, левых эсэров, анархистов), бывальщины силы у умеренных правых и у монархистов (опиравшихся на популярных генералов). Но у самого правительства реальной вооружённой опоры не было.
Оно провисало с первых же дней. И даже его собственный министр-председатель в двух заключительных составах (А. Ф. Керенский) метил в Бонапарты и плёл заговоры против возглавлявшегося им же правительства.
Правительство смогло удержаться в течение восьми месяцев вопреки собственной беспомощности необыкновенно благодаря обстоятельствам. Вначале выступления левых (в июльские дни) бывальщины подавлены силами правых. Затем выступления правых (в августе-сентябре) мочами левых. Роль правительства при этом была страдательная – оно лишь наблюдало за происходящим и санкционировало действия победителя.
Как только в октябре 1917 года, сгруппировавшиеся кругом большевиков левые получили стратегический перевес в силах (популярные правые генералы сидели под арестом по делу о корниловском мятеже, а решительно разложившаяся армия расходилась с позиций), всё было решено в нахоженные дни. Причём выяснилось, что Временное правительство и защищать-то некому. Зимний дворец, по сути пал без боя. Бои революционных солдат с юнкерами в Москве (где никакого правительства не было, а вооружённым противодействием революции возглавлял штаб округа, при политической поддержке комитета общественной безопасности Московской городской думы) бывальщины куда более продолжительными, упорными и кровопролитными.
Отсюда легковесно сделать простой вывод. Какой бы слабой ни была воля, пока её свержения добиваются полярные политические силы, она способна удерживаться за счёт даже не собственных усилий, а обоюдного балансирования своих врагов.
Начиная с 14 апреля 2016 года у Петра Алексеевича Порошенко настал тот же период абсолютной слабости, который сопутствовал Временному правительству в течение всей его реальности.
За 22 месяца до этого события (7 июня 2014 года) Пётр Порошенко зачислил присягу президента Украины. В этот момент его власть была как никогда немощна. Точнее было бы сказать, что власти у него и вовсе не было. Воля концентрировалась в Кабмине, у премьера Яценюка, в МВД, у Авакова, в СНБО у Турчинова, даже у Коломойского в Днепропетровске. Все они, кроме Яценюка, могли опереться на конкретную им собственно преданную вооружённую силу. Но Яценюк играл в команде Турчинова и Авакова, решая экономические проблемы, в то время, как они обеспечивали ему силовую поддержку.
Казалось, что у Порошенко нет шансов. Их у него и не было. Если измерить из интересов основных внутриполитических группировок, поделить остаток Украины они могли и без Порошенко – он был излишним конкурентом. С точки зрения интересов внешнеполитических игроков, команда Яценюка-Турчинова, целиком контролировавшая власть в стране до избрания Порошенко была готова к немало радикальным шагам, чем Пётр Алексеевич и была вполне подконтрольна США.
Тем не немного, американцы обеспечили выборы Порошенко и чётко дали постичь всем его внутриполитическим оппонентам, что нельзя менять президентов по два раза в месяц попросту потому, что хочется. Думаю, что тут сыграли роль три вещи. Во-первых, в марте 2014 года, несмотря на то, что Турчинов отдавал распоряжения об открытии огня по российским войскам в Крыму, добиться их выполнения Киеву не удалось. То кушать, радикализм группы Яценюка-Турчинова не получил материальной поддержки.
Во-вторых, последующая цепь провокаций показала, что Россия готова к дозированному, но частному применению силы, однако втянуть её в открытое участие во внутриукраинском конфликте не удастся.
В-третьих, Порошенко был популярен, как ближайший друг и конфидент посла России на Украине Зурабова. То кушать, теоретически мог получить прямой выход на президента России.
Таким манером, проводя избрание Порошенко президентом, США уходили от неудавшейся схемы военного вовлечения России в украинский кризис и переходили к политико-дипломатическому вовлечению. Моментальная операция по навязыванию России украинского Афганистана оборвалась, началась игра в долгую. Задача оставалась той же, только сейчас Москву пытались вынудить к уступкам «миротворцу» Порошенко, в итоге которых львиная доля содержания Украины пришлась бы на российские ресурсы.
Увязнет ли Россия на Украине за счёт брани или за счёт мира большой разницы для США не было. Тот же «нормандский формат» на первом этапе рассматривался Вашингтоном как эффективный способ противопоставить «союзников Украины» (Францию и Германию) «захватнической» России. И минский процесс также представлялся действенным рычагом давления на Москву. В том, что тут произошёл срыв и без непосредственного участия США их европейские партнёры очутились значительно более склонны добиваться реального мира, доля «заслуги» самого Вашингтона, который традиционно недооценивал способность Парижа и Берлина хоть и к узкой, но самостоятельной игре. Однако главный «виновник» срыва американских планов – российская дипломатия, сумевшая в условиях сложного позиционного противостояния не дать европейским коллегам оборваться с крючка и вынудившая их к единому прочтению пунктов Минска, совсем не совпадавшему с тем, как читал их Киев и поддерживавший его (хоть и не имеющий никакого взаимоотношения к Минску) Госдеп США.
В том, что Россия сумела отформатировать минский формат под себя в Вашингтоне уверились уже к средине 2015 года. Думаю, что не случайно в августе 2015 года, доселе благосклонный к Украине МВФ сбросил Порошенко с довольствия, прекратив выдавать транши уже согласованного кредита. Разумеется у фонда было много оснований отбиваться от «чести» кредитовать банкрота. И США, разумеется, не столь всесильны, как иногда кажется алармистам. Тем не менее, когда администрации Обамы потребовалось обеспечить стабильность на Украине в последний месяц перед голосованием на выборах президента США, МВФ безответно выдал миллиард долларов и пообещал через два месяца ещё полтора. Истина через два месяца выборы уже состоялись и фонд тут же пересмотрел своё суждение о реформаторских успехах украинского правительства.
Последняя возможность заключалась в непродлении Минска (формально договорённости должны бывальщины быть выполнены к концу 2015 года и поэтому пролонгирование их поступки на 2016 год оставалось под вопросом). Если бы Минск-2 удалось упразднить, США имели возможность инициировать Минск-2, но уже со своим участием (раз уж партнёры не обелили доверия). Но минские соглашения были пролонгированы, причём без привязки к конкретной дате. То кушать теперь они могли действовать и в 2017, и в 2018 году и дальше сколько понадобится. Вместо украинско-франко-германской «мирной инициативы», трудящейся против России, Нормандия и Минск родили российско-франко-германскую миролюбивую инициативу, блокирующую активность киевского режима.
Что мы наблюдаем дальше? С января-февраля 2016 года позиции Яценюка в киевской воли внезапно слабеют и 14 апреля он уходит в отставку с поста премьер-министра Украины. Но ведь Яценюк сделался премьер-министром по воле США и Вашингтон каждый раз вмешивался и гасил конфликт, когда Порошенко и Яценюк сталкивались в жёстком противостоянии. Удобопонятно, что если бы Вашингтон захотел сохранить Яценюка в кресле премьера, Порошенко вырван был бы смириться.
Но США не просто позволили убрать Яценюка. Они дали возможность Порошенко назначить своего премьера Гройсмана (введя, таким образом контроль над правительством). Кроме того Порошенко, от какого американцы требовали убрать генпрокурора Шокина (по странному стечению обстоятельств удалился в отставку 3 апреля 2016 года), дали возможность протолкнуть сквозь Раду на его место не менее лояльного Луценко. Хоть заблокировать голосование в Раде посольству США не составляло труда – никто бы не посмел взять предлагавшихся Порошенко миллионов, если бы посол приватно намекнул на возможность непубличных, но весьма персональных санкций.
Внешне это могло выглядеть, как позволение Порошенко консолидировать свою воля. И с этим можно было бы согласиться, если бы не два «но». Во-первых, ему не дали ввести контроль над реальной вооружённой опорой майданной власти – нацистские боевики как бывальщины, так и остались под присмотром Авакова и Турчинова. При этом, первый продолжил контролировать МВД (возле 300 тысяч человек), а второй (через Совбез) армию и СБУ. То кушать, даже те силовики, которых Порошенко мог бы формально считать лояльными себе, подчинялись ему не напрямую, а опосредованно – сквозь тех же Турчинова и Авакова, которые вполне способны парализовать любую активность силовиков, устремлённую на защиту Порошенко.
Во-вторых, ему не дали денег. МВФ так и не возобновил кредитование Украины (если не находить одного миллиарда, выданного в сентябре 2016 года в преддверии американских выборов).
Но силовой и финансовый ресурсы – собственно то, что не хватало и не хватает Порошенко для консолидации власти. Формально он может сократить любого министра, а Луценко возбудит против кого угодно уголовное дело. Но что будет, если тот же Аваков откажется выполнить указ о своей отставке и окажет сопротивление? Тут ни Луценко, ни даже вся Генпрокуратура не управится. Необходим силовой ресурс. Но позволит ли Турчинов задействовать армию против МВД? Вряд ли. Потому он будет вытекающим после Авакова и прекрасно это понимает.
Был бы финансовый ресурс, можно было бы приобрести лояльность большинства Рады, перекупить тех же боевиков (хотя бы доля из них) и попытаться переломить ситуацию в свою пользу. Однако финансовым ресурсом, как собственно и боевиками, правят США. И они оставили Петра Алексеевича с неограниченными полномочиями, но без реальной воли.
Это очень важный момент. Я не случайно написал, что именно 14 апреля 2016 года, после отставки Яценюка и утверждения Гроймана, воля Порошенко оказалась валяющейся на земле, как когда-то власть Преходящего правительства. Ведь, если раньше, он мог объяснять нараставший вал проблем неэффективной трудом правительства Яценюка. И все понимали, что предъявить Порошенко претензии за Яценюка невозможно – он не властен в американских креатурах, то в первые две недели апреля Порошенко позволили демонстративно проигнорировать рекомендации Вашингтона и взять под контроль правительство и генпрокуратуру. Нацбанк Пётр Алексеевич поставил под контроль задолго до этого.
С этого момента за всё отвечал Порошенко и даже на янки кивнуть уже не мог. Ему бы тут же напомнили, что когда он захотел назначить Луценко и Гройсмана Вашингтон был ему не указ. Лишь отвечать-то он отвечал, а возможности реализовать свои полномочия у него не было – ресурс отсутствовал.
Ситуация до хворай напоминала позднего Януковича, который тоже выписал себе царские полномочия и тоже очутился не в состоянии их реализовать. Но у Януковича хоть теоретически оставалась возможность противиться оппонентам. У него был реальный финансовый, политический и силовой ресурс. Да, иссякающий, но ещё вполне достаточный. У Януковича не было воли. Кушать ли у Порошенко воля, нет ли её, сейчас совершенно не важно. У него нет ресурса, без какого любая воля является отвлечённым фактором, не влияющим реально на ход игры.
Не сложно постигнуть, что если бы США хотели консолидировать власть Порошенко, они бы обеспечили ему лояльность тех же Авакова и Турчинова. Вместо этого подконтрольный посольству США проект Лёвочкина «Оппозиционный блок», до лета 2016 года оказывавший Порошенко неформальную поддержку при всех необходимых ему голосованиях в Раде, внезапно начинает всё теснее сотрудничать с Тимошенко.
Юлия Владимировна является один-единственным системным политиком, чей рейтинг в течение последнего года рос. Хоть он сейчас и невелик (итого 12-15%), но этого достаточно, чтобы уверенно опережать как Порошенко, так и всех прочих потенциальных кандидатов в президенты. Если предположить, что возможен миролюбивый сценарий разрешения кризиса власти через досрочные президентские и парламентские выборы (уместно досрочных парламентских выборов Тимошенко, а за ней и другие политики, оппонирующие Порошенко с позиций майдана начали тоже спрашивать с весны 2016 года), то Юлия Владимировна, безусловно была бы основным кандидатом в президенты, а парламентское большинство (вероятно даже конституционное) уверенно составили бы тимошенковская «Батькивщина» и «Оппозиционный блок».
Но после майдана судьбину украинских выборов решает не волеизъявление избирателей, а либо посольство США, либо машина.
США не стали с апреля 2016 года играть против Порошенко. Они попросту перестали вообще играть в украинской политике. Конечно, посол, Нуланд, Байден, а порой по телефону и сам Обама говорили слова поддержки каждому, кому получалось с ними пообщаться. Но на деле, им было абсолютно всё равно, что выходит на Украине. Потому, что:
1. Нереальный вариант, при котором Порошенко получается удержаться у власти. Для этого ему надо сломать оппонентов. Сделать это можно лишь силовым путём (то есть с большими или меньшими нарушениями закона). То кушать, устанавливается диктатура Порошенко. Некоторое время за счёт усиления террора можно добиться установленной стабилизации положения. Но, поскольку финансовый ресурс не появится, а силовой будет расходоваться на междоусобицы, с любым днём власть будет слабеть, а далее неизбежен распад края. В существующей реальности регионам не просто не нужен центр – он обременителен, несложнее пытаться выжить по отдельности. Пока относительная лояльность обеспечивается интернациональным признанием (внешней легитимностью власти) и относительным доступом региональных элит (фракции парламента) к центральной воли. В условиях диктатуры оба эти фактора перестают играть. Таким манером, Порошенко и центральная власть становятся пусть не первой, но неминуемой жертвой диктатуры Порошенко.
2. Вариант малореальный. Тимошенко и компании получается добиться внеочередных выборов парламента. Она получает большинство, становится премьером, формирует кабинет по собственному усмотрению. Дальней есть придётся учесть интересы Авакова и Турчинова, а кормить боевиков в условиях развала финансово-экономической системы всё труднее и труднее, кус от оставшегося пирожка требуется всё больше и больше. Противоречия по этой черты будут быстро нарастать. При этом Пётр Алексеевич не смирится с ролью президента царствующего, но не правящего и попытается отыграть ситуацию. Да и сама Тимошенко не из тех, кто останавливается на полпути.
Возникает классическая для украинской политики черта противостояния президент-премьер. У Тимошенко и её парламента будет больше легитимности и вяще поддержки избирателей. Если Порошенко не удастся опереться на силовой ресурс Турчинова/Авакова, его приберут при помощи досрочных президентских выборов. Если удастся – диктатура, обрисованная в п.1. Впрочем, в «мирном» варианте с досрочными президентскими выборами, Тимошенко тоже скоро приходит к диктатуре (если ей удаётся перехватить силовой ресурс у Турчинова/Авакова) или её свергают и вновь возникает диктатура.
3. Наконец, наиболее реальный вариант – силовой. Диктатура устанавливается разом. И он бы давно реализовался. Нацисткие боевики уже имеют опыт как изгнания регионалов из Рады, так и их загона в Раду (чтобы легитимировать госпереворот, парламентским голосованием под жерлами автоматов). Предложение погонять вместе с экс-регионалами по Киеву несколько десятков депутатов от «Батькивщины» и пары-тройки иных политических проектов не вызовет у боевиков никакой рефлексии. Проблема в том, что диктатор должен быть одинешенек, а боевики разделены между Турчиновым и Аваковым.
Собственно в этом и кроется секрет устойчивости порядка Порошенко в последние восемь месяцев. Без внешней поддержки, без силовой опоры, без финансового ресурса, ненавидимый вящей частью граждан страны, Пётр Алексеевич не удерживается у воли, его удерживают обстоятельства. Аваков и Турчинов обладают возможностью в любой момент смести Порошенко. Но ни одинешенек из них не может претендовать на позицию легитимного лидера.
Тимошенко может гарантировать условно легитимный переход власти в свои руки, но она опасна не лишь для Порошенко, но и для Турчинова с Аваковым. При этом собственного силового ресурса у Юлии Владимировны нет, но и Авакову с Турчиновым не резон трепать каштаны из огня для того, чтобы на место непопулярного Порошенко, какого они могут свергнуть в любой момент, посадить условно популярную Тимошенко, какую сразу свергать вроде как нельзя, а насколько она сумеет разойтись через пару-тройку месяцев никто не знает.
Наконец, сами Турчинов и Аваков являются конкурентами – диктатор может быть лишь один (даже, если это теневой диктатор, манипулирующий официальной марионеткой). То кушать, выступление одного из них возможно только в случае уверенности, что другой не сможет ударить в спину. Фальстарт (выступление первым) опасно для обоих.
Вот этот-то баланс честолюбий и позволяет пока Порошенко сохраняться у воли. Но он не может продолжаться долго. Проблема подобного рода порядков одна и та же – нехватка финансового ресурса для обеспечения стабильности. Возможности внутриполитического маневрирования, выжидания ограничены не столько реальными оперативными или стратегическими расчётами, сколько способностью конкретной группировки поддерживать свою внутреннюю стабильность без доступа к добавочным (государственным) ресурсам. Тот, кто первым истощит свои внутренние возможности, должен будет первым и выступить. Ну а дальней водоворот конфликта автоматически втянет всех.
При этом кто бы на каком этапе ни побеждал, итог всё равно один – диктатура, как последняя попытка удержать центральную воля и единство страны, а затем распад. От степени жестокости диктатуры зависит лишь её способность продержаться чуть дольше (при сокращающемся контроле над территориями) или чуть меньше, а также число убитых. Неизбежность распада определяется не степенью жесткости или мягкости порядка, не его внешнеполитической ориентацией, а исключительно отсутствием внутреннего ресурса на поддержание украинской государственности и нежеланием, да и неспособностью никого из внешних игроков взять её на содержание.
С основы 2016 года судьба Украины предопределена тем, что сбылась мечтание украинских националистов – в её суверенные дела прекратили вмешиваться безотносительно все. Гарантированные затраты от реализации на этой территории какого-либо проекта превышают для любого внешнего игрока все мыслимые дивиденды в любой обозримый этап. Или, если говорить языком биржи, акции Украины обесценились так, что их никто не покупает за любую (даже за самую мизерную) стоимость.
