Тигран Амасян показал An Ancient Observer и себя

Неизвестно, есть ли у армян, играющих джаз, лучшего варианта, чем укатить во Францию. Может быть, есть. Но уезжают слишком многие. Желая бы потому, что со времен Азнавура отличить француза от армянина почти невозможно. Но в случае с джазовым пианистом Амасяном — тут все как паззл, складывается раскладушечкой: тут Париж, тут Калифорния…

И все же вроде удобопонятно. Армянский джаз — самая экспортно-ориентированная отрасль армянской скромной экономики, разом после коньяка. Тут Бог джазом надул. Перечислять фамилии попросту нелепо, одного Орбеляна достаточно. А вот сделавших карьеру в всемирном дискурсе — тут уже дефицит. И карьера Амасяна весьма показательна. Русские горки, победа за победой: конкурс пианистов имени Телониуса Монка (США), конкурс джазовых пианистов в Montreux (Швейцария), первоначальный приз на конкурсе Jazz a Juan Revelations (Франция), первоначальный приз на конкурсе джазовых пианистов в Монако. В 2013 Амасян выиграл конкурс Vilcek Prize за «созидательный посыл» и лучшие авторские композиции в современной музыке. В 2016 был признал лучшим аранжировщиком года по версии Echo Jazz Awards, одной из самых престижных европейских джазовых премий. За раменами Амасяна уже 6 сольных альбомов, первый из которых был записан в 2011 году на студии «Universal» и был реализован рекордным для джазового альбома тиражом в 30 000 копий. Пластинка получила размашистое признание во Франции и выиграла французскую версию Грэмми — премию «Victoires de la musique».

Но ведь вот в чем дело. Амасян совершенно не хочет быть пародийно-армянским музыкантом. Он делает абсолютно нынешнюю музыку, но с таким этническим армянским акцентом, что это уже — лицо. Самобытное и самодостаточное. Это Тигран Амасян — когда он наигрывает легко-напеваемые мотивы. Думаете, это так легко? Легко-напеваемые? Нет, совсем не легко!

Альбом-то у Тиграна вышел, но мишенью концертов в Питере и Москве, конечно, было желание поиграть для признательной публики. Даже клип вышел, но играть важнее (потому клип не показали). Битком набитый зал ЦДХ в Москве мог и не покориться, но покорился воле Амасяна — и лишь потому, что он был на запредельной грани искренности. А клип мультяшный, вот он, глядите.

Мы не знаем, что было задумано. Но можем рассказать о том, что получилось. По райдеру у Амасяна рояль Steinway, а в ЦДХ стоял престарелый Блютнер. Привезли, за немалые деньги. Для чудо-шоу Амасяна надо вообще и не так немало: сам Амасян, рояль, мини-клавиши (синтезатор плюс семплер-лупер), и микрофон для вокализов. Формула счастья. И весьма важно, что так и задумано, Амасян действительно хочет погрузить зрителей в то, что можно и необходимо называть этно-джазом.

А на самом концерте случилось куда вящее. Тигран Амасян взял и показал свободу. Нет, не в показном распорядке. А вот так, мимоходом. Он сыграл, конечно, несколько тем из нового альбома An Ancient Observer — но куда вяще проявил себя в свободном полете. Там есть легкая джазовая непринужденность, но вкупе с сочной армянской горчинкой — в чем и суть метода Амасяна. Зачем все эти джазовые стандарты, если кушать дыхание джаза и умение найти тот неповторимый голос? Амасян попросту и присвоил себе гигантский пласт музыки. А в чем упрекнуть? Он взял фортепианную джазовую импровизацию и сумел включить в нее армянскую общенародную музыку. Мало или много? Да очень много!

Парадоксально, что на живой сцене в московском ЦДХ это звучало еще и весьма своеобразно. Ну, на самом деле. Рояль. Обычно тут «Блютнер», но в райдере Амасяна — «Стейнвей». Ладно, привезли за вящие деньги сюда «Стейнвей», но — звук! Поначалу показалось, что Амасян запросто препарировал рояль, подложил фольгу под струны, — да потому такой эффект джазовой перкуссии от прикосновений Амасяна к клавишам… Устроители пояснили, что дело в акустике. Металлическая вибрация аки перкуссия шла с кулеров, студивших световые приборы. Но в самом деле, это сыграло на музыку — перкуссия была так джазовой, что Амасяну стоило бы задуматься, чтобы сделать это специально.

А вот про игру Амасяна нечего произнести, кроме восхитительных фигур. Он легкий. Он чувствует легкость и играет воздушно. Это значительно, когда трепещет мысль. Он легкий, в том смысле, что ничуть не страшится эмоций. Он играет нечетные размеры гладко также отчетливо, как иные четные или, что ли, вообще все? Он слишком пластичен. Где границы-то? Амасяна можно дербанить. Он не бедствует во внешних заимствованиях, в привычных джазовых стандартах, — он тут. Он сам себе композитор, и сам себе мелодист. Его мотивы можно сопоставить с Дидюлей, но его мелодизм куда органичнее. Он попросту спрашивает: оу, вы в шоу на самом видном месте?! Ок, продолжаем играть незапятнанную музыку. Самую чистую, горную…

У Амасяна все словно поперек обыденности. Что слепить из этой игры вероятностей? Но главное тут для игроков: джаз это или неджаз? Пускай будет неджаз. Но он же и джаз. Полетность пальцев, элегантность импровизаций, нечеловеческая легкость конфигураций. Все это — Амасян. И для галочки: был ли успех у него в Москве? Был. Огромный успех.

Гуру КЕН

Фото: Светлана МАЛЬЦЕВА